– Хочешь, иди пока домой, а я за тобой зайду или буду тебя на улице ждать,- обычно мы с ним так и делали.

– Нет, пойдем со мной, иначе я надолго завязну. Ты же знаешь, начнется пытка. Мне уже почти тридцать лет, но если я не ночевал дома, утром должен быть на допросе,- Влад не на шутку разошелся.

– Хорошо, не заводись! Пойду оденусь. Можешь доесть мою чокопайку,- я бросил в него печенье и попал прямо в лоб. В другое время он бы смог или увернуться, или отбить рукой. Но не сегодня, и я это знал.

– Мудак ты, Колода! Видишь, что я труп, и измываешься, сволочь,- у моего друга не было сил на ответный ход.

– А что с тобой случилось?
– я сунул в пакет плавки, полотенце, надел спортивные штаны и какую-то старую, но чистую футболку. Для моря сойдет.

– Потом расскажу. Надо с мыслями собраться...

Мы спустились к нему. Он точно вычислил, что теть Вера не будет задавать ему лишних вопросов, хотя по ней было видно: они у нее есть. Она на него никогда не ругалась - она пытала его задушевными разговорами. По рассказам Влада, это - такой вынос мозга... Когда-то я пару раз ночевал у них дома, и его мама, как только провожала на работу дядь Тараса, сразу начинала голосить:

– Владька, вста-в-а-а-ай!

И так в течение двадцати минут. Что самое поразительное, он спокойно спал бы себе дальше, не обращая внимания на этот вой, пока я не поднимал его пинками,- только бы она заткнула рот.

Поэтому, когда Влад говорит, что задушевный разговор - это невыносимая пытка, можно ему верить. Пока он переодевался, мы перекинулись с теть Верой парой слов о вчерашнем вечере, о сегодняшнем утре и еще я получил приглашение на обед.

– Заодно и обсудим предстоящий разговор с отцом.

Влад появился в новой белой рубашке с короткими рукавами, похожей на футболку, только с воротником, и с большой коробкой в руках:

– "Лотте"! Правильный чоко пай называется "Лотте"!

Теть Вера тоже хлопнула глазами, чуть кивнув головой и слегка улыбнувшись. Это означало: "Я не знаю, в чем дело, но, конечно, Владюша прав".

Эту особенность его мамы я тоже всегда ценил. Моя мать без разборок дала бы мне в "дыню", только бы гостя не обидеть.

– Мой выбор - "Орион"! Но только после "Птички"!
– какой смысл был с ними спорить?

– Конечно, "Птичка" - лучшая! Разве с ней может сравниться это дерьмо?
– Яцек бросил себе под ноги коробку с печеньем.
– Ма, отнесешь обратно!

– Да, оставь. Я все равно за ней собиралась идти,- с той же улыбкой ответила его мама.

Еще одно отличие от моей. И так, по мелочам, их набегает очень-очень много. Похоже, что я ему завидую. Он забросил на плечо спортивную сумку - настоящий "Адидас", еще один предмет моей зависти. Этих предметов тоже немало набиралось, особенно в последние пару лет. Иногда я начинаю искренне переживать за свою жабу - в последние пару лет особенно.

Мы пообещали не опаздывать к обеду, слетели со ступенек и через несколько минут, опустив до упора стекла в дверях, ехали на море. День еще только начинался, но было ясно: он будет классным. Море плескалось синейшее, небо - ему под стать, ни облачка, и ветерок - в самый раз. Ну редко такие бывают, чтобы всего без перебора. Но только повернули на Бестужева, окна пришлось закрывать: впереди ремонтировали дорогу и мы встряли в пробку.

– Давай до Захарова и направо. Через Станюковича объедем,- предложил Влад.

Пятьсот метров до поворота тащились кое-как, да и таких хитрых перед нами, тоже оказалось немало. Поэтому особо не ускорились, тем более что асфальт на Станюковича порой совсем пропадал. Когда мы проезжали мимо 16-го дома, я вспомнил про Тяму:

– Смотри, Тямин дом! Может, к нему заедем, за твои права спросим?

– Лучше сначала позвонить. Да и не думаю, что моя рожа его обрадует. К тому же, он наверняка на работе, сегодня четверг. Но скоро мы с ним чаще будем видеться!
– Влад валялся в своей любимой позе - с ногами на торпеде.

– Почему?

– Так у родителей квартиры в этом доме!
– лениво ответил Яцек.

– В смысле, "квартиры"?
– уточнил я.

– Да теперь уже квартира. Но они ее из двух слепили: двушку и трешку в одну четырехкомнатную объединили,- он продолжал таким же вялым тоном.

Я спросил его про ремонт - насколько там все сложно,- но лучше бы не спрашивал: снова зашевелилась жаба.

– Там не ремонт, там реконструкция. Все делают итальянцы, которые вокзал реставрируют. Они специально для этого рабочих привезли. Папка "джакузи" купил. Пришлось окно разбирать, чтобы ее в дом засунуть. У них теперь ванная с большим окном и видом на бухту Федорова.