Он посмотрел на меня, как будто это я его отец, и в его взгляде я прочитал: "Хорош меня грузить, батя, мне уже почти тридцать!"

– Ну и кем бы ты стал в том театральном? Артистом?
– он вопрошающе смотрел на сына, но Яцек молчал как рыба об лед, спрятав взгляд в тарелке.
– Все артисты или пьяницы, или го...лубые. Вот Марк подтвердит...

Марк усмехнулся и в знак согласия кивнул головой. Ну, а что ему было делать - кто наливает, тот и прав.

– Да, мать... Думал, вырастет сын, будет нам опорой на старости лет. А теперь как?
– весело спросил жену расстроенный папа.

Она видимо собиралась что-то сказать, но тут встрял Марк:

– Тарас Григорьевич, а ты меня усынови!

Он посмотрел на Марка, пытаясь понять, какой в этом подвох, потом положил ему на плечо свою большую руку и скомандовал:

– Наливай!

Марк проворно налил до краев янтарный напиток. Яценко-старший поднял рюмку и задвинул:

– Марек, давай за ваших выпьем! Все же, как ни крути, каждый из вас рождается с выигрышным лотерейным билетом - с талантом! В любом из вас есть талант! И самое поразительное в вашем народе, что из этого таланта, будь его самая маленькая кроха в еврейском человеке, он выжимает не сто процентов, а много больше! Если выжал сто - значит, жизнь прожил зря! Поэтому за тебя я спокоен. Это вот дураков надо усыновлять!
– он кивнул в нашу сторону.

Марк слушал эти слова с довольной улыбкой, а дядь Тарас (я так понял) решил не усугублять и не портить себе чудесный вечер. В общем, тихий бунт закончился по-тихому.

– Завтра после двух приходите ко мне в кабинет, там все обсудим!

Я предложил Владу поехать оформлять рефсекцию, пока еще было светло, но нас остановила теть Вера:

– Мальчики, я сегодня испекла "Наполеон". Попейте чаю и поедете!

Она быстро собрала грязные тарелки со стола, и, пока Влад с Марком расставляли чашки и блюдца, а дядь Тарас заваривал чай, я из своего угла наблюдал за ней и думал о том, как она молодо выглядит. Влада теть Вера родила в восемнадцать лет. Она моложе мужа лет на десять, сейчас ей было сорок пять, но выглядела она свежее. Возможно, потому, что никогда не работала и имела время и средства заниматься собой, или просто у нее хорошая генетика. Сейчас, когда она стояла ко мне спиной, в красном спортивном костюме, который облегал ее фигуру, она и вовсе могла показаться нашей ровесницей.

В прошлом году на юбилей Яцека отца я ходил с ними на катере на Рикорда. Когда после массового купания в чистейшем море залезали по сходням на катер, теть Вера как раз оказалась впереди меня, а так как это - занятие не простое, она попросила ее подсадить. Конечно, я ей помог, но так после этого разволновался, что пришлось еще минут десять исполнять из себя заядлого ныряльщика, пока все не улеглось. Вот и сейчас, как только вспомнил тот случай, сразу почувствовал: силы приливают.

– Игорек, тебе один кусок или два? Ты где сейчас летаешь?
– дядь Тарас щелкнул меня по носу.

– Да я, дядь Тарас, думал, как секцию будем оформлять. Сегодня в ночную смену Макаровна старшим кассиром - весь мозг вынесет, пока оформит!

– Вот молодец, постоянно про дело думает! С него толк будет!
– дядь Тарас явно адресовал эти слова своему сыну, но смотрел почему-то на Марка.

– С этого? С этого будет, непременно будет,- согласился с ним Марк. Он уже заметно окосел, но очень старался выглядеть трезвее.

"Знали бы вы с Яцеком, о чем я думаю, харю бы мне начистили всей семьей!" - это я про себя подумал, а вслух сказал:

– Мне одного достаточно, теть Вер!

– Я уже два положила, Игореша, пока ты в облаках витал. Наверное, ты влюбился,- она с улыбкой подала мне тарелку.

– Да, в Макаровну!
– я тупыми остротами на самого себя старался увести разговор на нейтральную тему.

– Да, Макаровна - зверь! Спуску никому не дает. Она на этой станции уже больше двадцати лет работает. ДээСы приходят и уходят, а она глыбой сидит! Но меня боится! Я лет пятнадцать назад...
– пока дядь Тарас рассказывал какую-то байку про Макаровну, я думал, что у нас, в принципе, везде так: чуть засиделся человек на одном месте - и уже прикипел к нему всем телом. Уже свои правила устанавливает, под себя все и всех затачивает, и неважно, что его личные порядки конфликтуют с тем, как должно быть по закону, по уставу, по справедливости - если я двадцать лет здесь обитаю, то право имею свои законы писать.

Я в баню езжу на Змеинку, она единственная общественная в городе осталась. Там один мужик, его все Шляпой кличут (он в шляпе парится),- так он всех нас строит с формулировкой: "Я восемнадцать лет в эту баню хожу!" Интересно, это только у нас, русских, так?

Два куска "Наполеона" я в себя быстро запихал и стал торопить Влада собираться. Пока он одевался, его родители пытали меня, что у него за девушка, но я, естественно, оказался "не при делах".

– Говорил я ему, а теперь и тебе, Игорек, повторяю: берите "прыщавую" в оборот, пока она не при человеке. Какой-нибудь ухарь появится - и все, начнет вам кровь сворачивать, а потом поздно будет локоть кусать!

"Прыщавая" - это дочь НОДа. Она закончила в этом году институт и работала вместе со своей матерью в какой-то структуре при отделении. Они никуда особо не лезли - им и так хватало того, что приносил их отец, НОД. Но дядь Тарас переживал, что кто-нибудь с головой увидит перспективу и, женившись на "прыщавой", станет под себя загребать. Потом попробуй, осади зятя НОДа!

– Па, ну она же действительно в прыщиках!
– Влад оделся и стоял в дверях, собираясь выходить.

– Это ничего, это временно. Если в нее всмотреться и представить, что она без прыщей, так даже симпатичная девушка, и с фигурой! А прыщи от того, что ее нерегулярно употребляют! Поставьте процесс на постоянную основу - и увидите, она человеком станет. Тем более, когда дитя родит!
– самое прикольное было в том, что он не прикалывался.
– У девки замкнутый круг: ее не пользуют, потому что прыщи, а прыщи - потому что не пользуют!