Очко в пользу Китти.

– Наверное, нет, – признаюсь я.

– Нет, определенно нет. Вам нужен был мой легкий толчок.

– Не веди себя так, словно отправка писем была неким альтруистическим поступком с твоей стороны. Ты прекрасно знаешь, что сделала это назло.

Китти пропускает это и спрашивает:

– А что значит «альтруистический»?

– Бескорыстный, милосердный, щедрый духом… также известный как противоположность тебе. – Китти визжит и бросается на меня, и мы недолго боремся, врезаясь в полки, обе запыхавшиеся и хихикающие.

Когда-то я могла усмирить ее без больших усилий, но она догоняет меня. Ноги у нее сильные, и она увиливает из моей хватки, как будто червяк. В конце концов, я завожу обе ее руки за спину, и она кричит:

– Я сдаюсь! Я сдаюсь!

Как только я отпускаю ее, она вскакивает и снова на меня нападает, щекоча под мышками и целясь в шею.

– Только не шею, только не шею! – кричу я. Шея – мое слабое место, о котором знают все в моей семье. Я падаю на колени и смеюсь так сильно, что мне даже больно. – Прекрати, прекрати! Пожалуйста!

Китти перестает щекотать.

– И вот я альтру… альтруистка, – произносит она. – Это мое альтруиство.

– Альтруизм, – говорю я, тяжело дыша.

– Думаю, «альтруиство» тоже работает.

И все-таки, нашли бы мы с Питером наш путь друг к другу, если бы Китти не отправила те письма? Мой первый порыв ответить «нет», но, возможно, мы бы продолжали идти разными путями, и сошлись бы у какой-то другой развилки дороги. Или, может быть, и нет, но в любом случае, сейчас мы здесь.

21

– Расскажи мне побольше о своем молодом человеке, – просит Сторми.

Мы сидим на полу, скрестив ноги, и откладываем в сторону фотографии и памятные вещички для ее альбома. Она – единственная, кто появился сегодня на уроке по «Скрапбукингу для старичков», поэтому мы перенесли занятие в ее апартаменты. Я волновалась, что Джанетт заметит низкую посещаемость, но с тех пор, как я стала волонтером, она даже ни разу не заглянула ко мне. Тем лучше.

– Что вы хотите о нем знать?

– Занимается ли он спортом?

– Он играет в лакросс.

– Лакросс? – повторяет она. – Не в футбол, или бейсбол, или баскетбол?

– Ну, он очень хорошо играет. Колледжи стараются заполучить его к себе.

– Я могу увидеть его фотографию?

Я достаю телефон и показываю фотографию нас двоих в его машине. На нем темно-зеленый свитер, в котором, я думаю, он выглядит особенно красивым. Он мне нравится в свитерах. Мне сразу же хочется прижать его к себе и приласкать, как плюшевую игрушку.

Сторми внимательно на него смотрит.

– Ага, – соглашается она. – Да, он очень красив. Хотя не знаю, так же ли красив как мой внук. Мой внук похож на молодого Роберта Редфорда.

Вау.

– Я покажу тебе, если ты мне не веришь, – говорит она, вставая, и начинает копаться в вещах в поисках фотографии. Она открывает ящики, передвигает бумаги. У любой другой бабушки в Белвью фотография любимого внука была бы выставлена на всеобщее обозрение. В рамочке, над телевизором или на каминной полке. Но только не у Сторми. Единственные фотографии в рамках у нее – это фотографии ее самой. В прихожей висит огромный черно-белый свадебный портрет, который занимает почти всю стену. Хотя, если бы я когда-то была так красива, мне бы тоже, наверное, захотелось выставить это напоказ. – Ха! Я не могу найти фотографию.

– Вы можете показать мне ее в следующий раз, – предлагаю я, и Сторми опускается обратно на кушетку.

Она кладет ноги на пуфик.

– Куда сейчас ходят молодые люди, чтобы провести немного времени наедине? Есть что-нибудь вроде «смотровой площадки»? – Она копает, и она определенно охотится за информацией. Сторми становится ищейкой, когда дело касается вынюхивания пикантных подробностей, но я не выдам даже самой мелкой детали. Не то, чтобы у меня было много непристойностей, чтобы ей предложить.

– Эм, я не знаю… не думаю. – Я начинаю убирать остатки бумаги.

Она разрезает на кусочки некоторые обрезки.

– Я помню первого мальчика, с которым отправилась на парковку. Кен Ньюбери. Он ездил на Шеви Импала. Боже, трепет от того, когда мальчик впервые прикасается к тебе. Ничто не сравнится с этим, не так ли, дорогая?

– Мм-хмм. Где та стопка старых Бродвейских афиш, которая у вас была? С ними нам тоже следует что-нибудь сделать.

– Они могут быть в моем сундучке с приданым.