– Давай, бросай его живее, руки затекли!
– Пыхтел Вовка, заволакивая недавнего собутыльника на диван. Но, как выяснилось вскоре, и тут было не всё благополучно. Треклятый коротышка никак не желал расправлять затёкшие конечности. Стоило спине принять горизонтальное положение, колени моментально дёрнулись вверх.

– Коченеть начал поди!
– Ахнул Прос.

– Не, вроде дышит пока.
– Успокоил приятеля Бурхат.
– Чёрт с ним! Сажай этого оглоеда, пусть немного побудет в шкуре "Мыслителя".

Оглядевшись по сторонам, Вовка пришёл к логическому заключению, что обитель Дорселя больше смахивает на помойку, нежели на место отдохновения. Кучи разнообразного мусора, от рыбьей чешуи до дамских панталон, встречающиеся повсеместно, наводили на тот факт, что почтенный хозяин не забивал себе голову такими пустяками, как, уборка собственного жилья. Да и запашок здесь был, под стать. Тут, внимание Вована привлёк обеденный стол, на котором, помимо яичной скорлупы, сгнившей репы и груды пустых бутылок, лежали игральные кости. Точнее, лишь одну игральную кость, представляющую из себя небольшой костяной кубик с выбитыми на них чёрными крапинами. Так вот, плоскость, на которой должны красоваться шесть точек, успешно заменяла собой, позолоченная шестиконечная звёздочка. Вроде бы, ничего особенного, так пустячок, но гость не спешил так легко сбрасывать со счетов этакую безделицу. На первый взгляд, все было очевидно, - ну кубик, - ну, какая-то непонятная звезда вместо шести насечек, не есть какая диковина! Но суть заключается в том, что второй такой же кубик Вовка видел у Сморгула, непосредственно, перед "скачком".

– Это всё, что осталось от последнего осведомителя.
– Тогда пояснил он, - золотая, шестиконечная звезда, это типа его визитной карточки, у него обычно на ножах такая гравировка. Может, повстречаешь у кого?

– Вот и повстречал!
– Безрадостно вздохнул Бурхат, поворачиваясь к "Мыслителю".
– Ты где это взял, Чучело?
– Зернь, сунутая под самый нос скруубу возымело определённое действо. Секунду подумав, глотка Дорселя извергла странный звук, более всего напоминающий горловое пение Тибетских монахов.
– О Господи!
– Досадливо проворчал Вован, - начал хорошо, не разменивайся на мелочах.
– Скрууб понял всё дословно, и расценив одобрение "куратора" как сигнал к действию, усилил потуги низкочастотного жужжания до немыслимых пределов. Физиономия автора - исполнителя, даже несколько увеличилась в размерах, придав коже благородный, свекольный оттенок.
– Да ё-моё!
– Проворчал Бурхатов, - ну когда же это закончится? Совершенно невозможно работать! Послушай дядя, это конечно лучше чем ничего, но всё же давай, закругляйся со своим "борбаннадыром"!

Выразительно квакнув напоследок, Дорсель наконец-то заткнулся, приняв в своё многострадальное пузо всю тяжесть Вовкиного кулака.

– Гляди-ка, вроде оклемался!
– Вынес своё высокое заключение Прос, с немалым любопытством наблюдавший за профилактическими воздействиями Вована.

– Сейчас разберёмся. Ну что, "Робертино Лоретти", солировать ещё желание не отпало?

Бедняга Дорсель, не разобрав и половины сказанного, всё же догадался отрицательно потрясти головой, опасливо поглядывая на Вовкину "граблю", серьёзно "заточенную" на следующую атаку.

– Ну, тогда, осмелюсь повторить свой вопрос, - откуда ты взял это?
– И перед самым носом слегка очумевшего скрууба, тот час возник неприметный кубик из серой кости.

– Ясно откуда, у Птурселя попёр!
– Ухмыльнулся, успокоившийся было хозяин личной "помойки".

– А что ещё мы попёрли с такой звёздочкой на "фюзеляже", скажи мил-человек, яви милость?

– Кастет.
– Нехотя буркнул воришка, - там, на столе, за репой лежит. Я им орехи вчерась колол.
– Вовка быстро огляделся, и подвернувшимся под руку грязным черпаком, брезгливо скинул подгнивший овощ на пол. К своему удивлению, он действительно выудил медный кастет из горы ореховых скорлупок. Присмотрелся. На правой стороне, ближе к рукоятке, действительно виднелась порядком затёртая, шестиконечная звёздочка.

– Эй, на хрена ты репу кинул?
– Вырвал Вована из раздумий заполошный вопль, - жрать теперь, чё прикажешь, скорлупу?

– Ты же у нас не брезгливый, - усмехнулся Бурхат, - подберёшь, если надо будет. Лучше скажи, что ещё, ты стянул у старины Птурселя? Если конечно желаешь испить рюмочку "Божоле".

– Блокнот был. Там, кажется, у двери валяется. Только он того, попорчен малость. Листочков не хватает.

– И где же они, листочки?
– Вкрадчиво уточнил Вовка, кончиками двух пальцев выуживая коричневую книжицу из пыльного ведра с какими-то грязными портками.

– Так это, того я их, на самокрутки пустил, ну и вообще.....

– Что вообще?
– Начал заводиться Вован, - где листы дел, пустобрёх?!

– В дело пошли,......
– наконец, отважился Дорсель, открыть страшную тайну - не тряпки же применять, в самом деле!

– Ну, тряпки, положим, я смотрю, ты всё-таки применил. И не раз!

– То особый случай!
– Упёрся скрууб, - с каждым могло случиться........

– Допустим, только подскажи мне милый друг, чего ты их не выбросишь?
– Поинтересовался Вовка, опасливо поглядывая на ведро.
– Сдаётся мне, ты их ещё носить собрался. Или я ошибаюсь?

– Не твоё дело!
– Зло огрызнулся Дорсель, - репу лучше на стол поклади!

– Ладно!
– Выразительно вздохнул Вовка, - посмотрим Дорсюля, чего ты нам тут приберёг на сладкое.
– Открыв блокнот, он вынужден был констатировать, что от него осталось фактически одно название, плюс три исписанных листочка в самом начале. В конце, правда тоже имелся какой-то огрызок. Углубившись в чтение, он тут же окунулся в дебри любовных страстей, достойных пера самого Мопассана.
– Надо же!
– Буркнул Вован, - ты батенька умудрился поставить жирный крест, на литературном гении молодого дарования.