Отто довольно кивнул и продолжил излагать разоблачение:

– У неё есть имение на севере Баварии, в Кобурге. Перед путчем Шойбнер-Рихтер с женой нередко там бывали. А уезжали они оттуда с деньгами, и деньги эти в результате каких-то сложных взаимозачетов оказались в кассе национал-социалистов.

– Удивительно, - только и сказал Метц.

– А что вам известно о великом князе Кирилле?
– не отставал журналист.
– Кажется, в его родословной есть очень серьёзные изъяны, чтобы претендовать на императорский трон.

– Да, - вздохнул профессор, - его мать приняла православие, когда великому князю было уже тридцать два года. В императорской семье подобное не приветствовалось. Обычно принцессы переходили в православие, будучи невестами, но никак не матерями уже взрослых детей. Но не это главное. Всё дело в его супруге, Виктории Мелите. Дело в том, что её брак с великим князем Кириллом это второй брак. В первом она была женой Эрнста Людвига, великого герцога Гессенского. Они приходятся друг другу кузенами, оба внуки британской королевы Виктории. Их брак был несчастливым, ни он, ни она его не желали, но всё решила воля их родственников. Только потому свадьба состоялась. Их единственный сын умер во младенчестве, а дочь скончалась от тифа когда ей было восемь лет. Виктория Мелита хотела получить развод на третий год брака, но бабка Виктория не позволила. Как только она померла, Эрнст и Виктория Мелита расстались. И через четыре года она вышла замуж за Кирилла. И этот брак был против всех правил.

– Почему?

– Потому что они приходятся друг другу кузенами. Их дедом был российский император Александр II.

– И что в этом такого? Герцог Гессенский тоже был двоюродным братом.

– Видишь ли, Отто, Россия - страна очень строгих обычаев. Кузены там не могут быть супругами, будь они хоть аристократами, хоть простолюдинами - церковь запрещает подобные близкородственные союзы. К тому же Виктория Мелита отказалась переходить в православную веру, как когда-то мать Кирилла. И в заключении, сам император Николай II не дал разрешение на этот брак, и лишил Кирилла и его потомков всех прав, какими обладали члены императорской фамилии, в том числе и на наследование престола. Но брак состоялся и стал настоящим оскорблением для императорского дома. Ведь Эрнст Людвиг Гессенский был родным братом императрицы. Виктория Мелита по собственной инициативе рассталась с герцогом, предпочтя всего лишь внука давно почившего императора.

– Из ваших слов, получается, что Кирилл самый что ни на есть самозваный император?

– Я не знаю, Отто, как правильно ответить на твой вопрос. В конце концов, Виктория Мелита перешла в православие, и император одобрил этот брак. Но согласись, от одного только его дозволения Виктория Мелита не перестала быть разведенной, да ещё и кузиной. Может быть, казуистика закона и позволяет Кириллу быть наследником престола. Да только престола никакого нет.

– Это не проблема, - тут же заявил Отто.
– Может, его нет сейчас, а в обозримом будущем...

И он многозначительно развел руками, на что профессор недовольно вопросил:

– Ты что же, считаешь, что большевики как по волшебству испарятся и на их место тут же прибежит царь Кирилл?

На такую догадку Отто лишь хитро улыбнулся и вопросил:

– А если те, кто сметёт большевиков, захотят реставрировать в России монархию?

– О чём это ты говоришь?
– нахмурился профессор.
– Кому может прийти в голову подобное?

– Назовем их "заинтересованными кругами".

– Так в чём же их интерес?

– Профессор, вы же помните, что случилось после Генуэзской конференции? Германия и Россия заключили договор о сотрудничестве. Я имел удовольствие лично убедиться, что европейским верхам это совсем не понравилось. А дальше, как помните, очень быстро убили Ратенау. А потом и Ленин скончался от инсульта. И сразу же объявился царь Кирилл. Если среди большевиков и вправду началась грызня за власть, как об этом говорят, очень может быть, что в новоиспеченную республику очень скоро войдут интервенты. А после них, кто знает, какая власть займёт место красных: может парламент, может директория, а может и монарх со свитой. Я не удивлюсь, если среди эмигрантов уже есть обученные кандидаты в диктаторы и премьер-министры. На всякий случай приготовили и царя. Как помнится, в Венгрии долгое время тоже было не понятно, какая власть приживётся. Но выиграла монархия. Собственно, в прошлом году из-за этой жуткой инфляции наша республика тоже трещала по швам. Сначала её пытались подточить красные, через месяц тараном ломанулись коричневые. И что удивительно, не прошло и двух недель после пивного путча, как инфляция остановилась. Это же были настоящие крысиные бега: кто быстрее займет власть - красные, коричневые или монархисты?

– Так ведь никто и не смог этого сделать. Власть осталась прежней.

– Я полагаю, всё ещё впереди, вот увидите. Если Виктория Мелита не станет российской императрицей, то продаст с позволения супруга очередную диадему в пользу Хитлера. Нужно уметь правильно вкладываться в политику - это приносит неплохие дивиденды. Вообще, нынче политика стала очень увлекательным занятием.

Последние слова запали Сандре глубоко в душу. Вот чего не было в её жизни - увлечения, интереса. Она вспомнила, что когда-то хотела поступить на службу машинисткой-стенографисткой, но Даниэль ей это запретил. После его отказа Сандру и заинтересовал абсент, и это увлечение кончилось плохо. Абсент отныне был недоступен, но вряд ли постоянная нужда в донорстве могла помешать работе с пишущей машинкой.

Когда Сандра пришла на курсы, чтобы восстановить подзабытые навыки, ей тут же сообщили, что в городской совет срочно требуется стенографистка, вести протоколы заседаний. Сандра хотела было отказаться от такой ответственности, но вовремя поняла, что второго шанса может и не быть, и разборчивой машинистке впредь не захотят ничего предлагать.

Первый рабочий день стал для Сандры настоящим кошмаром. От волнения она не успела внести в блокнот и половины услышанного. После заседания, сидя в секретарской комнате за пишущей машинкой, Сандра с тоской глядела в размалеванный блокнот и думала о неотвратимом увольнении в первый же рабочий день. Она попыталась прокрутить в голове реплики, произнесённые на заседании разными людьми, и к собственному удивлению, поняла, что помнит их все: порядок фраз, интонации, все слова и паузы - как будто в голове всё это время работал фонограф.