– Просвети.

– Если бы предприятие Таузенда о массовой штамповке золотых слитков выгорело, то доход с него имело бы уйма людей, тех, что вложили свои капиталы.

– Отто, - кокетливо протянула Лили, - я не такая дурочка как кажусь. Я поняла, что эти люди акционеры, и им полагались проценты с прибыли.

– Но ты не знаешь, кто должен был получить три четверти всего дохода.

– Таузенд.

– Не угадала.

– А кто?

– Национал-социалисты.
– На изумленный взгляд Лили Отто развел руками.
– Таков договор алхимического акционерного общества.

– Бог ты мой - отложив газету, проворчал профессор, слушавший весь этот диалог в углу комнаты.
– До чего мы дожили. Политические экстремисты надеются разжиться деньгами на трансмутации золота. Это просто уму непостижимо. А я был уверен, что сейчас на дворе не XV век.

– Разумеется, профессор, - тут же переключил на него внимание Отто, - сейчас царит век восторжествовавшего материализма, но куда ни глянь, всюду найдутся оккультисты. Что и говорить, наверное, грядут последние времена, раз даже у Люцифера появился в Лондоне свой трест.

– Как это?
– удивилась Лили, и тут же улыбнулась.
– Отто, ты опять шутишь.

– Вовсе не шучу, я серьёзен как никогда. Теософы учредили свою просветительскую организацию и назвали её "Трест Люцифера". Правда, потом они опомнились и переименовали её в "Трест Люци", но суть от этого не изменилась.

– Так чем же занимается этот трест?

– Понятия не имею. Наверное, распространяет книги теософских авторов, организовывает лекции, в общем, несёт теософию в массы. Дело мадам Блаватской живёт и процветает. Оно даже успело обогнуть земной шар и вернуться к истокам.

– В лечебницу для душевнобольных?
– недовольно поинтересовался профессор, мысленно упрекнув себя, что начинает говорить как покойный дед.

– Нет, я имею в виду Советскую Россию. Вы слышали о художнике Рёрихе?

– Весьма смутно, кажется, он эмигрировал из-за разногласий с советской властью.

– Ваши сведения, профессор, безнадежно устарели. Теперь он с этой властью очень даже дружен.

– Правда? С чего бы это?

– Оказывается, в эмиграции он вступил в то самое теософское общество и увлекся буддизмом. Затем, видимо, у него наступило просветление, и он узрел глубинную связь буддизма и коммунизма. А потом он уехал в тибетскую экспедицию на поиски Шамбалы вместе с Яковом Блюмкиным. Да-да, тем самым эсером, что убил в 1918 году нашего посла Мирбаха.

– Час от часу не легче, - вздохнул профессор и мрачно добавил, - Ну и как, нашли они Шамбалу?

– Судя по тому, что Рёрих вернулся в Америку - нет. Из Шамбалы, как говорят, не возвращаются. Зато Рёрих привёз из Тибета послание шамбалинских махатм советскому правительству.

– Как он мог его получить, - с умным видом вопросила Лили, - если не был в Шамбале?

– Очень просто, солнышко. У его жены Елены случился припадок, и она услышала голос в голове, который и продиктовал ей послание от "невидимого международного правительства", тех самых махатм.

– Шизофрения, - ту же поставил диагноз профессор, - при ней не только слышат голоса, но и видят всякое.

– Шизофрения или нет, - продолжал Отто, - а послание махатм Шамбалы вручили, как и положено в таких случаях, наркому иностранных дел Чичерину. Правительство хоть и невидимое, но международное. Кстати, знаете, какой знак символизирует собой Шамбалу?
– лукаво сощурившись, спросил Отто и тут же ответил, - Право ориентированная свастика. Та самая, что нынче на знаменах национал-социалистов. Есть предание, что тот, кто заключит союз с Шамбалой, станет владыкой мира.

– Что ж, - вздохнул профессор, - если национал-социалистам не избраться в парламент нормальным путём, то можно заключить сделку даже с Шамбалой.

Лили не выдержала и рассмеялась. Отто поддержал её веселье, а после спросил:

– А ты знаешь, что в родной тебе России окопались самые настоящие гностики?

– Такие же, как во втором веке?

– Лили, время не стоит на месте. Суть та же, но называли они себя анархо-мистиками.

– Называли?

– Да, пока власти не прикрыли их кружок.

– Только за то, что они были гностиками?

– Конечно. Ведь согласно их учению действиями Маркса и Ленина руководил сам сатана. Даже и не знаю, чего так испугались большевики: оговора или разглашения самой главной партийной тайны.

– Есть в этом что-то нездоровое, - хмуро заметил профессор, - в сращивании оккультизма и политики.

– Я с вами полностью согласен, - подтвердил Отто, - но что поделать, в наши дни это всё равно имеет место быть. Даже у нас в Баварии. Оказывается, восемь лет назад австрийский национал-социалист Хитлер распорядился устранить австрийского теософа-антропософа Штайнера.