Услышав это, Лили подбежала к сестре и упала перед ней на колени, пытаясь заглянуть в глаза.

– Сашенька, - умоляюще затараторила она, - я сделала это только ради Гвидо. Пойми, я ведь очень люблю его. Только его.

Сандру это признание только разозлило:

– Очнись, Лили. Почему любовь нужно доказывать родословной? У вас брак или случка двух высокопородистых овчарок? Не питай иллюзий. Он разведётся с тобой, если ты не родишь ему нордического наследника. А ты не родишь, - и, подумав, она добавила, - и я не рожу расовонеполноценного недочеловека.

Собственные слова гулким эхом отдавались в голове. Сандре было несказанно больно слышать слова Лили. И ведь она совершенно искренне не понимала, что наделала. Прадед бы ей этого точно не простил и, наверное, выгнал бы из дома и запретил бы появляться даже на пороге. А отец? Отец всегда был мягок с ними обеими. Сандре его мягкости явно не доставало.

– Саша, перестань...
– продолжала уговаривать её Лили, гладя колени и пытаясь успокоить.

– Уйди, пожалуйста - шептала она, не в силах поднять глаза.
– Я не хочу с тобой об этом говорить. Никогда. Мы с тобой больше не сёстры.

– Сашенька...
– Лили бессильно закусила губу, готовясь расплакаться.
– Ты что? Как не сёстры?

– Это написано в твоём высокопородистом свидетельстве.

– Это всего лишь бумажка, Саша. Если ты хочешь, Гвидо сделает такую же для тебя.

Сандра глянула на сестру, от чего та в испуге отшатнулась. Видимо, злость светилась в её глазах. А с языка слетела колкая фраза:

– Я не продам ни мать, ни деда за мишуру красивой и сытой жизни. Не родился на свете ещё такой мужчина, чтобы ради него отрекаться от семьи.

– Пожалуйста, не вини Гвидо...

Ненавистное имя разлучника отдалось дрожью во всём теле, и Сандра не сдержалась, она выплеснула наболевшее за долгие годы признание:

– Лучше бы ты вообще никогда его не встречала. Лучше бы ты продолжала спать с Даниэлем.

На лице Лили застыла маска изумление. Ещё долго она не могла прийти в себя, чтобы сказать:

– Ты знала?..

– Тринадцать лет уже знаю, - едва сдерживая мандраж, выплюнула Сандра.
– И что вы спали, когда мы с Даниэлем были женаты всего четыре года, и что спали, когда у тебя появился Отто, а у Даниэля пропала работа. Я всё знаю.

– Боже, Сашенька...
– прошептала Лили, а по её щекам растекались алые разводы слёз.
– Прости меня... прости...

– Нет, Лили, мне никогда не хотелось тебя в этом обвинять, - взяв себя в руки, произнесла Сандра, - ведь это он мой муж и только он передо мной в ответе. Но если подумать, ты виновата передо мной не меньше. Сколько лет я гнала эту мысль от себя прочь, сколько лет не хотела, чтобы какой-то изменщик встал между нами. А разлучил нас не Даниэль, а твой Гвидо со своей родословной. Родной сестре я бы не посмела признаться, что знаю про шашни за моей спиной, а раз теперь ты дочь какой-то Хельги Пильхау, то знай - ты сломала мой брак и мою жизнь, всё мне исковеркала и вывернула наизнанку, ничего мне не оставила, ни мужа, ни моё родное тело. Ты бесстыжая, глупая нимфоманка, которой мало своего, надо ещё дотянуться до чужого. И ты не моя сестра, я тебя не знаю.

Заливаясь кровавыми слезами Лили пыталась вымолить себе прощение и найти оправдание, но Сандра была непреклонна:

– Если не хочешь, чтобы власти уличили тебя и Гвидо в подделке генеалогического свидетельства, запомни - у тебя нет сёстры.

С тех пор Александра Гольдаген не общалась с Лизбет Бремер. В полупустом доме Сандра с каждым днём все больше понимала, как ей не хватает отца. Ей не хватало матери, которой она никогда не знала. Ей не хватало тёти Иды и тёти Гертруды. Даже вечно ворчащего прадедушки тоже не хватало. Как бы хотелось вновь увидеть его, поговорить с ним, послушать его рассказы. Рядом не осталось ни одного близкого человека. Жизнь потеряла последние яркие краски и все больше становилась чёрной.

Одинокими вечерами оставалось лишь перекинуться парой слов с соседом по квартире.

– Лили бросила нас, - сказала она Даниэлю, когда он спросил, почему та давно не заходила к ним в гости.
– У неё теперь новая семья, и нас с тобой там нет.

Она рассказала Даниэлю про поддельное генеалогическое свидетельства, но в его молчаливой реакции она не увидела понимания.

– Ты был ей нужен, только пока ей было скучно, - решив уколоть побольней, сказала Сандра.
– А я перестала быть сестрой, когда появился лгун-Бремер. Вот и пришёл конец нашей семье. Хорошо, что отец не дожил до этого дня.

Но Даниэль продолжал молчать. Тогда Сандра спросила его прямо:

– Думаешь, я перегнула палку, когда сказала, что она мне не сестра?

– Я думаю, всё к этому и шло.

– В каком смысле?

– Ссора было неизбежной. Только лучше бы ты выплеснула свои обиды лет тринадцать назад. За эти годы они сильно перебродили и превратились в яд.

Сандра лишь зло усмехнулась и заметила:

– Как хорошо рассуждать об этом со стороны, правда?

Но Даниэль ничуть не смутился и сказал: