Сегодня многие говорят, что социализма в СССР не было: мол, средства производства не принадлежали рабочим, так как государственная собственность - это еще не собственность рабочих, пролетариата. В реальности, мол, пролетариат был ограблен и лишен всего. Это чистейшая демагогия. Для определения, кому что принадлежит, надо просто найти выгодоприобретателя. Кто был выгодоприобретателем результатов производственной деятельности в СССР? Народ в целом, потому что ни на чьи частные счета получаемая прибыль не уходила, а распределялась на повышение благосостояния населения, либо на дальнейшее развитие, либо на армию для защиты от внешней угрозы. На это, обычно, возражают: мол, распоряжались всем государственные чиновники и крупные партийные деятели. Даже если согласиться с этим очень смелым утверждением - ни должность, ни зарплату чиновник или крупный партийный деятель не мог передать по наследству, да и размер их зарплат и уровень жизни в целом был вполне сопоставим со средне-советскими. Первый появившийся после Перестройки бизнесмен построил себе дом намного богаче того, что называлось "номенклатурными дачами". Фактически, партийное и государственное руководство были теми же самыми наемными работниками, как и рабочие на заводах.

Принято считать, что СССР был тоталитарным государством. Я скажу так: он был тоталитарным настолько, насколько народ позволял ему быть тоталитарным. Все инструменты для защиты своих взглядов, отличных от "общей линии Партии", имелись. Гражданская активность поощрялась: с населением постоянно проводились курсы повышения политической грамотности, ему объяснялись права и возможности. От людей даже требовали принимать участие в общественной деятельности! Насчет наличия какой-то неприкасаемой политической номенклатуры - многие, кто жил в СССР, наоборот, уверены, что существовал перегиб в сторону простых рабочих, чья значимость искусственно развивалась в ущерб квалифицированным кадрам и интеллигенции, и это даже привело к негативным явлениям в общественно-экономическом развитии. Так или иначе, совершенно любой человек мог сделать карьеру в Партии и дослужиться до самых верхов, что, в принципе, и сделали многие советские руководители, начинавшие карьеру с самых низов в глухих регионах. Никакой замкнутости элит не существовало - дипломатический корпус был намного более замкнут, чем партийные верхи, хотя и туда по специальным программам набирали талантливых людей из народа. В Верховный Совет, высший орган управления СССР, наряду с начальством выбиралось множество людей самых простых званий - доярок, рабочих, инженеров, учителей.

Таким образом, вопрос был только в смелости и желании отстаивать свои взгляды. Те, кто не боялся отстаивать свои взгляды - добивались многого. Конечно, запреты не обязательно оформляются законом, иногда неформальные действия гораздо более ощутимы и вески. Здесь в СССР было как везде: люди есть люди, и соблазн использовать положение, авторитет и опыт чтобы "продавливать" то, что хочется лично тебе - конечно, существовал. В государстве, где продекларирован коллективный подход к принятию решений, где даже верховный орган власти есть общественное учреждение, - эти неформальные приемы общественной борьбы отражались на жизни каждого гражданина гораздо больше, чем в государстве с единоличным исполнительным органом или какой-нибудь аристократической формой правления.

В СССР действовал традиционный партийный принцип: любое решение обсуждается, но после того, как оно принимается большинством, меньшинство должно ему подчиняться и проводить в жизнь, оставляя за собой право на критику. Недоразумения возникали, когда кто-то из меньшинства продолжал настаивать на своем, упорствовать, не выполнять принятое решение. Тогда к такому лицу применялись "меры общественного воздействия", которые в самой тяжелой своей форме не исключали и остракизма, "выведения за общество". Но сначала пытались "брать на поруки". Возможно, это и есть тот самый тоталитаризм, о котором говорят, потому что большинство частенько оказывалось молчаливым и равнодушным, чем пользовались отдельные проходимцы, поднаторевшие в искусстве общественной борьбы. И еще: если бы кто-то заявил, что рыночная экономика лучше социализма, он бы не нашел поддержки у большинства населения СССР и тем более у членов Партии. Правда, потом ситуация поменялась на 180 градусов: общественному остракизму подвергались те, кто говорили "Не могу молчать!", отстаивая идеалы коммунизма. Здесь секрет быстрого и бескровного развала СССР: когда общество не захотело жить при коммунизме, его просто не стало, и не нашлось никакой силы, желавшей и имевшей способность "сохранить" свою "власть" насильственными средствами. Например, в 1993-м году, когда опасность угрожала новой демократической власти "младореформаторов", такая сила нашлась, и противники Ельцина и его команды были расстреляны из танков. А прошло всего только два года с момента развала СССР!

Можно ли утверждать на основании сказанного, что политическое устройство в СССР было "инклюзивным"? Боюсь, если я буду на этом настаивать, мне придется полностью сосредоточиться на данном предмете и до всего остального, что я бы хотел сказать своей книгой, дело просто не дойдет. "Тоталитаризм в СССР" - база, основа, один из столпов, на котором держатся большинство современных идеологий, связанных с рынком и демократией.

Тем не менее, если подходить к вопросу объективно, все, что предъявляют сегодня в качестве доказательств тоталитаризма - это сталинские чистки, преследование диссидентов в более поздний период и отсутствие возможностей свободного рынка и конкуренции. По поводу сталинских чисток был XX съезд КПСС, развенчавший культ личности Сталина и осудивший репрессии. Более того: все историки отмечают начавшуюся после Сталина борьбу за власть каких-то там группировок. Но группировки ведь не могли сложиться вдруг, из полного единомыслия? Значит, они существовали и при Сталине. Даже если это не так, само по себе назначение Хрущева при наличии таких зубров как Молотов, Берия, Жуков, есть компромисс, то есть то самое первичное условие "инклюзивности" - наличие нескольких не способных друг друга победить группировок, вынужденных договариваться. Впоследствии и сам Хрущев был отправлен в отставку одной из группировок, вновь возникших уже после его назначения Генеральным Секретарем. То есть, как минимум, период нахождения Хрущева у власти мы можем считать "инклюзивным" периодом существования СССР. Есть также свидетельства, что подобное продолжалось и при Брежневе и его последователях. Так, переводчик Брежнева вспоминает, что Брежнев жаловался Президенту США Никсону (!) на то, что ограничен в своих возможностях и что другие члены Политбюро ЦК КПСС ему мешают развернуться. Брежнев отзывался с завистью о широких полномочиях, которые есть у Президента США. Да и откуда бы взялся "реформатор" Горбачев и прочие - те, кто подписывали Беловежское соглашение о прекращении существования СССР? Кстати про Горбачева: я лично хорошо помню причину, по которой его из Генерального Секретаря сделали Президентом СССР - ему не хватало полномочий. Говорили, что в этих Верховных Советах одна болтовня, а стране нужна "сильная и решительная" единоличная власть.

Насчет диссидентов я бы сказал, что их роль сильно преувеличена пропагандой, которую представители разных жизненных укладов использовали друг против друга. Например, помнит ли кто-нибудь из американцев, живших в конце XX-го века, такое имя - Саманта Смит? А я, вот, хорошо помню: ее имя носил мой пионерский отряд, в котором я был звеньевым. Точнее даже, не имя носил, а "боролся за звание быть пионерским отрядом имени Саманты Смит"! Вот какие формулировки, вот какая честь! Эта девочка была "диссидентом" США, ее активно использовала советская пропаганда. Также и с нашими диссидентами: выбираясь за рубеж, они получали горячую встречу, огромные тиражи своей литературы, лекции, а кому-то и Нобелевская Премия досталась. Между тем, у себя на Родине это были бунтующие индивидуальности, никакой общественной силы и поддержки за собой не имеющие. Те, кто хотел, их читал, но никаких последствий это не имело, никого ни на что их литература не вдохновляла. Ровно до определенного периода, о котором мы обязательно поговорим позднее. Остается рыночная экономика, но здесь никто на инклюзивность и не претендует, хотя, если не считать наличие именно рынка как обязательного условия инклюзивности, говорить тут есть о чем.

***

Я уделил так много места политическому управлению государством не случайно. Как я уже написал выше - все производство в стране было обобщено в государственной собственности, государство также планировало и распределяло. Мы просто не поймем экономику СССР, если не поймем роль и функцию государства при социализме - что люди стремились создать и что у них, в конце концов, получилось. При этом я, например, совершенно не намерен подробно останавливаться на таких "жареных вкусностях", как репрессии, о которых только и говорят, вспоминая СССР, как будто ничего другого не существовало. Могу совершенно успокоить своего читателя: за экономические воззрения репрессировали очень мало, очень недолго и только тех, кто готов был бороться за свои экономические взгляды, не боясь отдать жизнь за них. Да, был такой период в СССР, и были такие люди, которые не боялись, защищая свои взгляды, идти до конца - и дошли до него. Ну, а то, что к этим людям в азарте борьбы присовокупили еще многих, уже по личным мотивам и мотивам социальной ненависти - это отдельный тяжелый разговор, не для данного труда. Да и от рассматриваемых нами вопросов эти события чрезвычайно далеки: среди репрессированных экономистов не было ни одного сторонника "инклюзивных рыночных институтов", вопросы и дискуссии велись исключительно вокруг того, как правильно строить социализм. Кстати, обсуждались эти вопросы на т.н. "партийных дискуссиях"! Партийные дискуссии - очень интересный и примечательный институт для любителей инклюзивности. Кто-то из членов Партии поднимал какой-нибудь спорный вопрос, и, если находил некоторое количество сторонников, в Партии объявлялась дискуссия, по итогам которой проводилось голосование, определяющее, на чью точку зрения становилась Партия, а, значит, и государство. Так что, если мы продолжим говорить о периоде тоталитаризма и "кровавой бане", которые по мнению многих авторов являются непременным атрибутом коммунистической власти, нам придется сократить этот период до 20 лет: с даты последней партийной дискуссии, которую выиграл Сталин и последующего закручивания гаек до XX-го съезда КПСС, когда культ личности Сталина был разоблачен и репрессии осуждены. Говорят, инклюзивные институты, раз возникшие, создают т.н. "позитивный круг" и поддерживают сами себя. Вот: возникшие в 20-х годах XX-го века партийные дискуссии привели к XX-му съезду КПСС.

Репрессий я упоминаю здесь только по одной причине: я очень хотел бы уйти от детерминизма: "социализм может быть построен только в тоталитарном обществе и только через репрессии". Это звучит также глупо, как если говорить, что капитализм не мог быть построен без уничтожения индейцев в США, негритянского рабства, огораживания в Англии, жестокого управления населением колоний. Социализм - это экономическая категория, надстройку, то есть общественные отношения, над которой составляют люди со всеми их сильными сторонами, и слабостями, и пороками.