— Это точно, — вставил Бернстайн.

— …поскольку, с одной стороны, у меня вызывала серьезное беспокойство возможность угрозы свободе, а с другой — легкость, с которой преступники могут получить огнестрельное оружие.

— Вчера тебя это не волновало. Ну, так какие контракты обещала тебе президент? — буркнул корреспондент. — Может, сказала, что поддержит твою кандидатуру на очередных выборах в будущем году?

— Эта проблема всегда держалась для меня в равновесии…

— …и небольшая взятка нарушила это равновесие.

Теперь у Бернстайна появилась собственная аудитория, слушавшая его комментарии с большим удовольствием, чем то, что исходило от сенатора из Техаса.

— Теперь когда президент обнаружила такую предупредительность, я заявляю со всей откровенностью…

— …вовсе мне не присущей, — снова встрял Бернстайн.

— …что могу теперь присоединиться к мнению своей партии относительно законопроекта о владении оружием. Таким образом, завтра в сенате я выступлю в поддержку президента.

Из различных частей комнаты зазвучали неистовые рукоплескания, которые выглядели весьма подозрительно, как аплодисменты занявших стратегические позиции сторонников.

— Сегодня, леди и джентльмены, — продолжал сенатор Торнтон, — я засну другим человеком.

— …который может считать себя избранным на второй срок, — добавил Бернстайн.

— В заключение своего выступления я хотел бы поблагодарить представителей прессы за то, что они посетили…

— У нас не было выхода: с комедиями в городе плохо.

Вокруг корреспондента «Пост» раздался смех, но ушей Торнтона он не достиг.

— Хочу добавить, что с удовольствием отвечу на любые ваши вопросы. Благодарю вас.

— Голову даю на отсечение, что ни на один из моих вопросов ты не ответишь.

Большинство репортеров без промедления покинули зал, чтобы успеть сдать материалы в утренние выпуски дневных газет, которые уже начали печататься по всей стране. Прежде чем присоединиться к ним, Марк заглянул через плечо знаменитого журналиста. Тот уже успел сменить стенографию на обычное письмо.

«Друзья, римляне, селяне! Имеющий беруши да услышит. Я пришел предать Кейн забвению, а не восхвалять ее». Да, для передовой статьи не очень-то подходящий стиль.

Трое мужчин, присутствовавших на пресс-конференции, последовали за ним. Выйдя из комнаты, Марк бросился к ближайшим телефонам-автоматам, расположенным чуть дальше в зале. Однако все они уже были заняты журналистами, стремившимися первыми передать материал в газету; те, кто выстроился в длинную линию сзади, уже что-то диктовали. На лифте Марк спустился на нижний этаж: то же самое. Оставался платный телефон в здании Рассела, через улицу. Он кинулся туда; трое мужчин последовали его примеру. Он уже добежал до телефона, но его на шаг опередила женщина средних лет: она вошла в будку и опустила в щель четверть доллара.

— Алло… Это я. Я нашла работу… Да, в общем не плохо… Только утром. Начиная с завтрашнего дня… Ну, жаловаться грех, жалованье хорошее.

Марк принялся ходить взад-вперед — трое мужчин тем временем переводили дух. Наконец женщина закончила разговор и, широко улыбаясь, вышла из будки. Мысли ее были далеко от проблем Марка и нации. Ну хоть кто-то уверен в завтрашнем дне, подумал Марк. Он бросил взгляд вокруг себя, чтобы убедиться, что рядом никого нет. Ему показалось, что он узнал человека, стоящего рядом с плакатом «Мэдикер». Может, один из его коллег-фэбээровцев? Где-то он уже видел это лицо за темными очками. Охраняют его теперь лучше, чем президента. Он набрал номер телефона директора и сообщил номер платного телефона. Телефон зазвонил почти сразу же.

— Сэр, Торнтона можно вычеркнуть из списка, потому что у него…

— Знаю, знаю, — сказал директор. — Меня только что информировали о том, что сказал Торнтон. Это он и должен был сказать по моим ожиданиям, если он в это замешан. Так что он, разумеется, остается в списке. Так или иначе, мои подозрения в отношении него лишь увеличились. Сегодня отрабатывайте все пять кандидатур и, когда что-нибудь выясните, немедленно свяжитесь со мной. Можете не заходить — просто позвоните.

Раздался щелчок. Марк чувствовал подавленность. Он нажал на рычаг, подождал длинного гудка, сунул в прорезь двадцатипятицентовик и набрал номер центра Вудро Вильсона. Дежурная сестра отправилась на поиски Элизабет, но, возвратившись, сказала, что сегодня ее целый день никто не видел. Марк повесил трубку, забыв поблагодарить ее или попрощаться. На лифте он спустился в кафетерий в подвальном этаже, чтобы перекусить. Его решение привлекло туда еще двух посетителей; третьего уже ждали к обеду, на который он опаздывал.

На встречу в отель «Шератон» в Силвер-Спрингз вовремя пришли только Тони и Суан. Они провели много часов вместе, но друг с другом почти не разговаривали. Интересно, о чем думает япошка, то и дело проносилось в голове у Тони. У итальянца было насыщенное расписание: он еще проверял маршруты, по которым пойдут машины в день операции, налаживал «бьюик» и отвозил председателя и Матсона. Они обращались с ним, словно он какой-то паршивый шоферишка. Как член группы, он ни в чем им не уступал. Что бы они делали без него, черт возьми! Без него эти фэбээровцы до сих пор бы висели у них на хвосте. Но к завтрашнему вечеру вся эта чертовщина будет позади и он сможет развязаться с ними и потратить кое-что из заработанных в поте лица денег. Куда махнуть — в Майами или в Лас-Вегас? Тони всегда планировал, как потратить деньги, еще не заработав их. Вошел председатель; из угла рта у него, как обычно, свисала сигарета. Взглянув на них, он резко спросил, где Матсон. Все покачали головами. Матсон всегда работал в одиночку. Он не доверял никому. Председатель был раздражен и не пытался это скрыть. Через несколько минут появился сенатор; он тоже выглядел раздосадованным, но даже не заметил отсутствия Матсона.