— Да.

— А ведь могла позабыть! Я еще спросил тогда, какая ваша рота. Верно?

— Да, — ответила Адела. — Я помню. Рота, в которой я была, проходила мимо твоего взвода.

Она замолчала. Я тоже не мог найти слов. Это было все, что мы сказали тогда друг другу.

И так день за днем, от ночи к ночи мы пробираемся по лесу. Всеми нами владеет одно страстное желание — поскорее выбраться из окружения. И каждый день мы — как бойцы накануне боя — готовимся к прорыву.

Минер словно родился в этих краях. Он вел группу уверенно, минуя лесные тропы, на которых мог встретиться патруль. Минер умел вовремя заметить опасность. Даже заросли бука не мешали ему. И всегда его глаза светились силой и уверенностью.

Сегодня был чудесный день. Мы срывали нежные буковые листья с молодых веток, трепетные и прозрачные, терпкие на вкус. К ночи остановились под соснами на одном из лесных холмов. Как всегда, укладывались по двое, чтобы не замерзнуть. Да и безопаснее. Адела и Рябая расположились неподалеку. Прислушиваясь к их дыханию, я думал об Аделе.

Лунный свет белым каскадом падал на лохмотья домотканной одежды. Интересно, где она переоделась? Ведь тогда она была в брюках. Наверное, у беженцев, что тянулись за госпиталем. Теперь девушка ничем не отличалась от обычной крестьянки. Она поступила разумно. Я вот тоже переоделся в новые брюки с убитого унтера…

Всю ночь кричала сова, не давая нам спать. Утром я почувствовал сильную слабость. Ломило все тело. Ноги отказывались повиноваться. Я никому не сказал ни слова. Мы осторожно пошли гуськом. Ко мне подошел Минер, чтобы обсудить маршрут.

— Надо идти по тому берегу, по горе, — предложил я.

— Почему? — удивился Минер.

— Хорошая мысль, — поддержал меня Судейский.

— Неужели тебе не понятно, почему ты должен оставаться в хвосте? — спросил Минер.

— Какого черта вы играете в таинственность? — вскипел Судейский.

— Ты собаку слышал?

— Слышал.

— А если это охотники?

— Может, собака у пастухов?

— В таком месте? — спросил насмешливо Минер.

— А беженцы? — возразил Судейский.

— В таком месте? — с большей иронией в голосе повторил Минер.

— Что это за разговор? — вспыхнул Судейский. — Ты трусишь?

— Да, друг, — ответил Минер. — Да. Трушу. А знаешь, почему?

— Нет.

— Не хочу драпать без старика и девушек, если туго придется.

— И я бы не удрал.

— Мне и в голову не приходило сомневаться в тебе, — примирительно произнес Минер. — Я только сказал то, что думаю.

Судейский осмотрелся по сторонам и молча пошел за нами.

Выбираясь из района, занятого немецкой армией, мы, как обломки корабля, разбитого бурей, пытались всплыть на поверхность, но погружались все глубже и глубже в пучину чужеземных войск.

Судя по всему, теперь это были резервные части. Они шли по тому же пути, по которому раньше проследовали основные силы. В задачу резерва обычно входило прочесывание местности.

Прислонившись к хмурой скале, поросшей мхом, мы с Минером внимательно смотрели вверх. Там, над нашими головами, таинственно шумел лес. И вдруг я отчетливо различил новенькие мундиры альпийских стрелков. Их было двадцать два. Они почти сливались с зелеными листьями. Укрываясь в ползучей траве, мы осторожно отступили назад, предупредив остальных, что надо переменить направление.

Остановились в тени деревьев. Небо отсюда казалось темно-голубым, а солнце будто восседало на ветвях огромной сосны. В глубине ущелья, у самой реки, белел ствол одинокой березки. Меня неотступно преследовала мысль, почему именно меня взял с собой в разведку Минер. Может, почувствовал, как я ему предан? А может, Йована и Судейского он потому и оставил внизу, что в них был полностью уверен, а во мне — нет? «Нельзя его подозревать, — сказал я сам себе. — Он хитер, но открыт. Он наверняка сказал бы, если б думал иначе!» Я посмотрел на Минера, на его изрезанную морщинами коричневую шею, опаленную ветром, на его широкую спину и могучие плечи. О чем он сейчас думает?

Минер провел ладонью по лбу и загадочно посмотрел па меня.

— Пойти напиться, — сказал он. — Вот тебе бинокль. В случае чего — постучи по камню.

Минер ловко схватился за выступ скалы и бесшумно скользнул вниз. На дне ущелья гремела река, заглушая любой посторонний звук. На фоне мрачных скал Минер в своей темной одежде казался громадным валуном, беззвучно перекатывавшимся к реке.

Я сидел не шелохнувшись. Красноватые стволы сосен сверкали на солнце смолой.

Вдруг откуда-то сверху до моего слуха донесся характерный звук. Так стукается обо что-то твердое алюминиевая фляжка или котелок. Значит, как мы и предполагали, на скалах был бивак. Я осторожно стал ударять по камню. Вскоре вернулся Минер.

— Что-нибудь услышал? — спросил он.

— Звякнул металл о камень.

— Фляжка, — тихо произнес Минер. — Наверняка, здесь солдаты.

— Да?

— Высоко?

— Вон за теми тремя соснами на скале.

— Там у них лагерь.

— Ты уверен?

— Я так думаю, — ответил Минер. — Но лучше бы, конечно, в этом убедиться. У самой реки немцы не останавливаются. Они слишком осторожны, а шум воды мешает слышать.

— Но за водой к реке все же спускаются, — заметил я.

— Это точно. Но повара, если они там есть, могли запастись водой раньше.