К этому столу я не посмел приблизиться, хоть на нем, словно в качестве приманки, были оставлены исписанные мелким бисерным почерком страницы. Зачем мне лезть в чужие тайны, когда от своих проблем давно уже болит голова. Человеку, у которого полно собственных хлопот, некогда даже заинтересоваться чьими-то, пусть даже донельзя интригующими семейными делами. Я даже не задавался вопросом, кто такие Люциан и Колетт. Вряд ли эти двое могли быть братом и сестрой, уж слишком они не похожи, имея в виду не только внешность, но и саму природу. Люциан выглядит человеком, загадочным и изнеможенным, но вполне реальным. А Колетт…она, как будто неземная. Я не мог подобрать точно слова, чтобы охарактеризовать ее. Просто она вся: и ее тело, и лицо, и голос, и коварный огонек в глазах, и даже сами глаза были словно сотканы из эфира и адского пламени. Ее взгляд, как будто, смотрел на меня из скважины навеки запертой неосязаемой двери между измерениями. Точно так же, как кровными родственниками, я не мог назвать хозяев дома ни женихом и невестой, ни супругами, ни даже беглецами-влюбленными. У них не было ничего общего, и язык не поворачивался назвать Колетт подругой Люциана. Сам не знаю почему, но я хотел назвать ее его стражем.

Колетт охраняла то, чего ее темный злой мир не хотел упустить.

С этими странными мыслями я направился к лестнице, про себя сетуя на то, что не могу прихватить наверх лампаду. Уж очень странной на вид она казалась, не материальной, а воздушной, похожей на желтую звезду, зажженную в дюйме над столом рукой какого-то чародея. К тому же, хозяева не позволили мне ни к чему прикасаться. Люциан был вынужден предоставить мне приют не по собственному желанию, а чуть ли не по приказу, поэтому вряд ли ему понравится, если нежеланный гость станет лазать по его вещам.

Из-за тишины и полутьмы дом казался пустым и абсолютно необитаемым. Протяжно скрипнувшая под ногой деревянная ступенька напугала не только меня самого, но и крысу, которая с необычайным проворством вынырнула из щели под лестницей и опрометью побежала прочь, в какое-нибудь укрытие. Такой пугливости можно было не удивляться. Звук скрипящих досок был похож на стон души в аду.

Я хотел сделать следующий шаг, но тут чья-то пожелтевшая, высохшая, как у мумии рука вынырнула откуда-то из мглы и крепко сжала мое запястье. Возможно, мне только показалось, что рядом с этой уродливой жилистой дланью в темноте мелькнуло сияющее и юное, но такое уставшее лицо Люциана. Бледные пересохшие губы шевельнулись, то ли пытаясь сложиться в робкую улыбку, то ли что-то произнести. Другая такая же сухая и морщинистая рука коснулась моей дорожной сумки, и духи, сидящие в ней, коротко, но протяжно взвыли.

Скупая усмешка искривила идеально очерченные, но потрескавшиеся губы Люциана.

— Не иди по этому пути, Батист, граф де Вильер, — прошептал он так тихо, что я усомнился, были ли это слова или просто шипение. — Иначе ты погибнешь, точно так же, как погиб я…и многие другие, мне еще повезло, Колетт выручила меня, но не за так.

Он опасливо оглянулся. Старческие пальцы выпустили мое запястье, а в следующий миг я уже беспомощно озирался по сторонам, ища Люциана, но его рядом уже не было. Не было и Колет, и я не мог у нее спросить, кто тот, с которым она живет под одной крышей, этот, то ли призрак, то ли человек, с безобразными старческими ладонями и красивым юным лицом.

Мне оставалось только подняться в отведенную мне комнату, запереть дверь на ключ и надеяться, что замок будет достаточной охраной от любого, кто попробует просочиться сквозь филенки или стены в мою спальню. Я очень надеялся, что эта комната будет служить мне опочивальней всего одну ночь, а завтра, чуть заря, я уберусь отсюда и подыщу себе достойное жилище. Вот бы только не пришлось уносить ноги от очередного призрака, я не хочу снова пускаться в бега и опасливо оглядываться через плечо на каждом шагу, проверяя, не догоняет ли меня страшный пожизненный спутник.

Со столбов кровати давно был сорван балдахин, но для сна она была вполне пригодна. Ни клопов, ни тараканов в моей комнате вроде бы не водилось. Только в окно точно так же, как и внизу, пробивался все тот же неизменный плющ, и я надеялся, что он оградит меня от любых ночных гостей. Наверное, любой призрак, будь то Даниэлла, или кто-то еще, запутается в липком зеленом кружеве плюща и вынужден будет отступить, так и не попав в мое убежище.

— Пусть ночь будет спокойной, — шепнул я книге, лежавшей в моей сумке, и духам, сидевшим к ней, но они в ответ на это пожелание только нагло и, как мне показалось, злобно захихикали, будто были уверены в обратном.

— Не хотите, можете не спать, я вас не заставляю, — на этот раз я, действительно, разозлился на них и швырнул сумку, как можно дальше от постели. Она мягко приземлилась на потертый ковер, но внутри нее кто-то протестующе взвизгнул, а затем послышались слова и целые реплики, очень сильно похожие на брань, и целый ряд угроз, но я просто не стал обращать на них внимания, и голоса стихли. Им, наверное, тоже было неинтересно общаться с самими собой, и они притихали каждый раз, когда некого было дразнить.

— Ну и глупый же у нас хозяин, — буркнул кто-то на разборчивом, вполне понятном мне языке, а потом наступила тишина. Так и не дождавшись желанного ответа, духи тоже уснули или хотя бы сделали вид, что спят. Наверное, они получали силы к действиям и перебранкам только, когда я сам, унаследовавший их вместе с книгой хозяин, начинал общаться с ними. А в противном случае, они вынуждены были молчать.

В тишине притаилось что-то страшное, или мне просто так казалось. За потрескавшимся окном, в необъятном спящем городе, как будто крепла и разрасталась какая-то жуткая сокрушительная сила. Она сизым туманом ползла по темным улицам, и в этом тумане завывали, подражая ветру, легионы духов. Не тех духов, которые проказничали возле моей колдовской книги, а тех, которые подчинялись ему — златокудрому демону, с которым я вступил в единоборство и чуть было не проиграл. Я тешил себя надеждой, что отступление временно, а потом у меня еще будет шанс вернуться и победить, а пока что веки тяжелели и слипались от желания спать. Обширный, нескончаемый лабиринт города за окном казался всего лишь призрачным видением, как будто Виньена это всего лишь туманное отражение по ту сторону зеркального стекла, и я смотрю на нее из какого-то отдаленного уголка потустороннего мира. Виньена существует реально, а я попал в небытие и наблюдаю за ней из незримого для смертных окна. Город, полный огней, похож на сказочный остров, но он — действительность, а мрачный, обвитый плющом дом, в котором я оказался — это незримая грань между измерениями. Та грань, которую я смог заметить не потому, что сам был умелым колдуном, а потому что проходил мимо с сумой, полной злокозненных духов.