— Извини, — тихо, без интонации сказала она. — Нам нужно идти! — она зачем-то показала рукой вперед, вдоль линии пляжа. — Уже немного осталось… Там должна быть военная часть!

Они опять шли по берегу. Ник устал, он с трудом передвигал ноги. Ли шла с неестественно запрокинутой головой. Руки матери безвольно подпрыгивали вдоль тела.

— Наверное, во время шторма перевернулся какой-то сухогруз, — говорил Ник.

Ли пошла быстрее, теперь она почти бежала с рюкзаком на спине. Не угнаться, как быстро бежала.

— Или просто с палубы смыло два ящика, никто не погиб, — он продолжал говорить на бегу, никак не мог остановиться. — Просто лопнула крепежка, ящики раскололись, в одном были куклы… В другом, наверное, сигареты!

Ли остановилась. Метрах в тридцати от линии прибоя стоял большой фанерный щит. Ножки, на которых щит был укреплен, глубоко врыты в почву.

— Вот, я помню это место! Эта штука здесь стояла двадцать лет назад, — у Ли был бодрый голос. — Эта или такая же, как эта!

Щит был ярко-зеленый, и на нем было черными квадратными буквами написано: «линия обстрела».

— Пошли! — она схватила его за руку. — Пошли, теперь уже близко…

— Погоди, ма… Погоди. Давай немножко посидим.

— Ты устал? — начальственно дернув шеей, спросила Ли.

— Немножко устал.

— Мы должны идти! — сказала она. — Как ты не понимаешь, нам нужно идти! — Она повернулась и приложила ладонь к глазам, она всматривалась в небо. — Что это там? — спросила она. — Гроза?

Отпуская лямки рюкзака, Ник задрал голову и посмотрел вверх. Небо над головой было безупречно синим. Он прислушался. Затаил дыхание и уловил будто далекий гром… Еще и еще раз звук повторился.

— Что это? — шепотом спросила Ли.

— Не знаю… — также шепотом отозвался Ник.

Теперь он смотрел прямо перед собой и не мог поверить собственным глазам. Медленно-медленно прожглась в зеленом щите круглая дырка. Опять далекий шорох, свист. Ник повернулся. Из моря поднялись сверкающие фонтаны.

— Ложись, ма! — крикнул он и в свистящей тишине не услышал своего голоса.

Дымясь, щит падал в одну сторону, а Ник падал в другую. Лицо обдало горячим ветром. Ветер был полон сухой соли. Сухая, мелкая соль засыпала глаза. Он оглох, он зажимал уши ладонями, и когда отпустил ладони, не услышал ничего, он только увидел ненормально расширенный, кричащий от боли рот матери.

«Не хочу… — подумал Ник. — Не хочу… Я не хочу!»

Потом Ли судорожно взмахнула руками, обеими руками одновременно, синхронно, как пластмассовая кукла…

Он открыл глаза от сильной головной боли (или ему только показалось, что он открыл глаза). Он рвался вверх, а прямо над лицом за тонкой кисеей воды бултыхалось солнце. Сильные руки надавили на его плечи. Он хотел закричать, и вода туго вошла в легкие с одним вздохом. Перед глазами потемнело…

«Утопили, — подумал Ник. — Утопили меня, как щеночка слепого… — Его хлестали по щекам. Он лежал на спине, не решаясь снова очнуться. — Если они меня отпустили, — подумал он, — значит, хотели только пугнуть. Мы им не нужны. Им нужна Мира, они ее и заполучили… Сейчас я сяду на песке, потру лицо, улыбнусь… А потом? Потом надо будет что-то решить? Бежать? Как трусу, бежать, бросить ее?»

— Дышит вроде? — сказал по-грузински где-то над ним мужской голос.

— Дышит! — удовлетворенно отозвался другой мужской голос.

— Его только оглушило… — Это сказала женщина. Ее голос прозвучал совсем рядом с ухом, и женские руки легко легли на его плечи. — Лоб рассекло осколком… — он ощутил у себя на лбу легкие пальцы. Этот голос был знакомый, но не ясно чей. — Он целый… Почти не пострадал!..

Солнце светило сквозь облако. Как дрожащая, серебряная монета, оно, раздвоенное, легло на глаза и утонуло в слезах. Память вернулась. Ник вспомнил, что произошло. Не было рядом никакой турбазы, не было рядом никакой Миры, они с Ли шли по берегу в сторону военной части… Ли была здесь двадцать лет назад, она так сказала. Куклы в воде, сигареты… Сухогруз. Что было дальше? Зеленый щит. Линия обстрела.

Над ним склонялось знакомое женское лицо.

— Я тебя в бинокль увидела! Вас обоих… — быстро-быстро говорили маленькие губы. — Но я не могла подойти, пока не перестали стрелять. У них там пушечка и три ящика снарядов, хотели опробовать… — острый мокрый язычок пробежал по губам. — И опробовали, конечно… Они не хотели никого убивать… Так просто… Я подошла, попросила, и они перестали, но когда они перестали, ты был уже один…

Ник узнал ее, это была девушка из гостиницы.

— Где она? — даже не пытаясь приподняться, спросил он. Он уже догадался, какой будет ответ. Сквозь слезы, сквозь разлагающееся в радугу солнце он смотрел в женские глаза.

— Кто — она? — спросила девушка из гостиницы. Горло запекло изнутри. Рот стал липким и наполнился чем-то густым. При каждом следующем тихом слове приходилось сглатывать вязкий соленый комок.

— Моя мама, ты оформляла ее в гостинице в Очамчире…

На мгновение он отключился. Выпал из реальности. В коротком видении опять увидел медленно падающий огромный щит, опять попытался закричать и опять не услышал своего голоса.

— Ты понимаешь, — говорила девушка из гостиницы. Ник не мог припомнить ее имени. — Я побежала сразу просить… Я сказала, что там живые люди… — Она будто оправдывалась перед ним, будто она была виновата в происшедшем. — Они перестали, конечно. Когда поняли, сразу перестали. Но было уже поздно, понимаешь? Ее больше нет!