Твой любящий супруг Артур.»

Она аккуратно сложила письмо и сунула его в карман вязаного жакета.

Твой любящий супруг.

Эта никчемная фраза звоном отозвалась у нее в ушах. Она обернулась и заметила, что Лео наблюдает за ней.

— От Артура?

Она кивнула с вымученной улыбкой на зубах.

— Да. Того самого Артура. Он считает, что сеньор Беллини обдерет нас как липку, если мы поручим ему продать дом.

Лео усмехнулся.

— Вероятно, именно так он и поступит.

Некоторое время ока стояла, глядя в окно.

— Я не хочу продавать дом, — медленно произнесла она. — Не хочу! — И сама поразилась своему неожиданному и резкому взрыву чувств в обычно спокойном голосе.

Он тихо подошел к ней и взял за плечи.

— Тебе придется, Кэрри. И ты знаешь это. Эта вилла — просто мечта. Мечта, которая никогда не станет реальностью. Твой дом — в Англии. Твоя жизнь — с Артуром.

Чтобы не расплакаться, она крепко сжала зубы. Руки, державшие ее, были такими ласковыми, такими надежными, а сам Лео стоял так близко к ней, что при малейшем движении она могла бы оказаться в его объятиях. Это было выше ее сил. Кэрри опять задрожала, осознавая, что он должно быть чувствует это. Она вырвалась из его рук, сердито качая головой, понимая, что гнев был сейчас ее единственной защитой.

— У меня нет жизни. Нигде и ни с кем.

— Успокойся, Кэрри. Ты знаешь, что это неправда.

Его голос был тихим и успокаивающим, а слова заключали в себе несбыточную надежду.

Она подошла к двери на террасу и остановилась там, обхватив руками плечи, глядя в безоблачное голубое небо.

— Что ты знаешь, Лео? Что ты можешь знать об этом? — Слова прозвучали грубо и безнадежно. Кэрри едва узнала собственный голос — неприятный и резкий от невыплаканных слез. — Будь оно все проклято! Ты только досмотри — опять та же птица. Правда, она прекрасна? Разве она не счастлива? Знает ли она об этом, как по-твоему? Понимает ли, как ей повезло?

Он не сделал к ней ни малейшего движения. Кэрри ощущала только его молчаливое спокойствие, понимая, почему он молчит, но не повернулась, чтобы посмотреть на него. Она услышала, как он достал из кармана портсигар, вынул сигарету и закурил.

Напряженная тишина тянулась минуту-другую. Птица по-прежнему парила в вышине, распластав крылья, то снижаясь, то взмывая ввысь, использую мощь восходящих потоков нагретого воздуха.

— Тебя огорчило письмо, — произнес он наконец.

Она быстро обернулась к нему, резко вздернув подбородок.

— Да, огорчило! Оно напомнило мне о том, кто я и кому принадлежу. Но я и так знаю, кто я такая. Почему это должно расстраивать меня? — Она смотрела на него с вызовом, изо всех сил стараясь сохранить гнев в голосе.

Он смущенно улыбнулся. У нее перехватило дыхание, и бешено заколотилось сердце.

— В таком случае, счастлива не только птица, Кэрри.

— Что ты хочешь этим сказать?

Он очутился радом с ней у двери, затем вышел на террасу.

— Не многие могут так смело заявить о себе.

Эти слова невольно переключили ее мысли, несколько остудив гнев, который она сама в себе разжигала, и заставили отвлечься от собственных переживаний.

— Что ты имеешь в виду? Что ты один из этих немногих, кто может сказать кто он и какой?

Он обернулся, и она почти вздрогнула от неожиданной напряженности, что была в его взгляде.

— Кто я, Кэрри? Какой я?

— Ты — Лео, — ответила она. — А еще ты, — она подумала, не зная, что сказать, потом неожиданно для себя рассмеялась, сняв таким образом возникшую неловкость, — а еще ты — мой любимый кузен.

— Так вот, оказывается, я какой, — он широко улыбнулся. — Ты меня убедила, и мне теперь придется ежедневно это подтверждать.

Она ждала, лукаво погладывая на него.

— Все. Забудь на сегодня о доме. Давай поднимемся в горы и устроим пикник. Как ты к этому относишься?

— Прекрасная идея! — Одной только мысли о том, чтобы отправиться вдвоем с Лео на пикник было достаточно, чтобы сбросить с души груз мрачных мыслей. К черту Артура! К черту Гастингс! Она не будет вспоминать о них. Лео сейчас с ней. И не стоит тратить время понапрасну. Потом она будет собирать крупицы воспоминаний, день за днем, минуту за минутой, и хранить этот тайный и бесценный дар всю ее оставшуюся жизнь. Она вынула письмо из кармана и бросила на стол.

— У нас есть хлеб, сыр…

— …и бутылка вина.

— Настоящее пиршество!

Он протянул руку и она приняла ее.

— Вот это уже лучше, — нежно сказал Лео. — Я так люблю смотреть на тебя, когда ты смеешься.

Кэрри высвободила руку и поспешила отвернуться, чтобы спрятать от него свое лицо.

— Пожалуй, мне надо подумать о более подходящей обуви. К тому же в брюках будет удобнее, чем в юбке. Пойду переоденусь. — У двери она остановилась. — Да, я хотела тебе сказать кое о чем — я решила перебраться в башенную комнату. Ты ничего не имеешь против, если я попрошу тебя помочь мне сегодня?