— Разумеется, я помогу. — Он вопросительно вскинул голову. — У тебя есть для этого какая-то причина?

— Нет. Просто это прелестная комната. В ней есть свой неповторимый дух. — Она коротко рассмеялась и с заговорщическим видом выдала свой «секрет». — Там живет Беатрис. У меня такое ощущение, что она давно там живет. Кажется, это была комната Леонарда. Поэтому не стоит выселять ее оттуда. Итак, — она пожала плечами, вновь засмеявшись, — я решила, что перееду к ней.

Они поднимались в горы среди лесистых холмов по лугам, покрытым первыми весенними цветами. Идти приходилось друг за другом по узкой тропе, которая вела к вершине горного склона. Впереди легкой размашистой походкой шел Лео, в светлой летней рубашке и узких, по фигуре, брюках. Он нес на плечах рюкзак, просунув под его лямки большие пальцы рук. Кэрри старалась не отставать. Она сняла соломенную шляпу с широкими полями и тряхнула головой, распуская длинные шелковистые волосы. Сквозь лиственный шатер над ней виднелся голубой купол небес. Лучи солнца прорезали густую зелень деревьев, словно острые золотые лезвия. Время от времени внизу показывалась долина и сверкающие, искрящиеся на солнце воды Лимы.

— О, Лео, какое чудо! Просто чудо!.. Спасибо тебе за эту прекрасную прогулку.

Он улыбнулся в ответ.

Они миновали небольшую, безымянную деревушку со скромной церковью девы Марии, украшенной лентами и полевыми цветами. Лаяли собаки. Деревенская детвора провожала их любопытными взглядами, охотно отвечая улыбками на приветствие Кэрри. За деревней лес начал редеть, и вскоре они очутились на открытом склоне холма, откуда был прекрасный вид на виллу Кастелли. Они остановились и сели отдохнуть на большой плоский камень, теплый от солнца. Перед ними во всей своей красе раскинулась горная долина.

— Как ты думаешь, это не тот самый камень, который упоминается в дневнике Беатрис? — спросила Кэрри спустя некоторое время. — На котором они сидели? Когда она рассказывала ему о своих планах по разбивке сада?

Он задумался.

— Да. Вполне возможно. Отсюда и в самом деле прекрасный вид на дом.

Он наклонился вперед, внимательно рассматривая открывшийся вид. Даже с такого расстояния было видно, что сад пришел в запустение. Пока он неторопливо разглядывал эту довольно печальную картину, Кэрри позволила себе украдкой любоваться им. Солнечный свет позолотил его лицо, смягчил прямую и строгую линию рта, превратил пряди волос в золото. Несмотря на легкость его сложения и худобу, при взгляде на него не возникало ощущение хрупкости. Наоборот, легкое мускулистое тело казалось полным сдерживаемой силы. Он закатал рукава рубашки до локтей, и было видно, что его светлая кожа слегка загорела на солнце. С мучительной ясностью она обнаружила, что думает о нем, как о самом красивом мужчине, которого ей когда-либо приходилось видеть.

Привычным жестом он отбросил волосы со лба и повернулся. Она быстро соскочила с камня, стряхивая пыль с брюк.

— Пора идти.

Он состроил комическую гримасу.

— Сжалься надо мной! Если бы мы с тобой были в Гималаях, и я оказался твоим проводником — беднягой шерпом, наверняка, у меня имелась бы возможность по крайней мере выкурить сигарету?

Она весело улыбалась, не глядя на него.

— Ну, здесь тебе не Гималаи, а ты не бедный шерпа. Пойдем. Сможем ли мы добраться вон до того строения наверху? Видишь? Похоже на церковь.

Он без особого труда забросил рюкзак за спину.

— Моя дорогая Кэрри, это Италия. Если похоже на церковь, значит это церковь и есть. Ну, хорошо. Твоя вьючная лошадь готова покорно продолжать путь. Лучше бы ты поскорее съела эту груду еды. Будь я проклят, если потащу ее обратно.

Строение, которое она заметила высоко на холме, действительно оказалось церковью. Небольшая, сложенная из камня, она прочно стояла на обнажившейся каменистой почве, будто была целиком высечена из самой скалы. Кэрри толкнула тяжелую дверь, и они оказались в темном, прохладном помещении. Внутреннее убранство было незамысловатым. Единственным украшением белых, оштукатуренных стен были старинные иконы с различными евангельскими сюжетами, их было около дюжины. Сводчатый деревянный потолок потемнел от времени и копоти свечей. Мраморный алтарь освещался лучами солнца, проникавшими внутрь сквозь небольшое застекленное окно, что находилось прямо над ним. Мягкие отблески света падали на пол и стены. На маленьких боковых алтарях стояли две деревянные статуи — девы Марии и Иисуса, грубовато вырезанные и раскрашенные, однако, как и иконы, они завораживали своей магией. Скорбные лица застыли в вечной печали, взывая к милосердию и бескорыстной любви. Медная лампада на алтаре горела ровным пламенем, и запах ладана распространялся вокруг.

Они долго стояли в молчании. Даже пение птиц едва доносилось до них из-за закрытой тяжелой двери. Кэрри заговорила почти шепотом.

— Она такая красивая, правда?

— Да.

Что-то, в его тоне заставило ее повернуться, Лео смотрел не на алтарь, не на статуи, не на картины, а на нее.

— Очень красивая, — добавил он тихо.

Предательская дрожь вернулась к ней с прежней силой, и в унисон ей громко заколотилось сердце. Она не могла справиться с волнением, но и также была не в силах отвести от него свой взгляд.

Он протянул ей руку.

— Пойдем. Найдем где-нибудь удобное местечко и перекусим. Этот рюкзак за спиной тяжелеет с каждой минутой.

Они вместе вышли на яркое солнце. Кэрри оставила свою руку в руке Лео и с легким трепетом отметила, что он не сделал попытки освободить свою. Его рука была сильной и нежной.

— Вон там, — сказал он, показывая в сторону, — под оливковым деревом. Самое подходящее место.

Солнце уже клонилось к закату, когда они начали спускаться с горы. Лео оказался прекрасным собеседником: интересным, остроумным и неизъяснимо очаровательным. Он все время старался позабавить ее. Но за добродушным подшучиванием и веселым смехом таилось опасное возбуждение, рожденное тем таинственным притяжением, что неодолимо влекло их друг к другу. Это возбуждение росло и крепло, усиливая сознание того, что они нужны друг другу, отчего солнце сияло ярче, а день становился еще прекраснее. Спускаясь по крутой опасной тропе, они почти не разговаривали, но их молчание не было напряженным. Наоборот, это был, скорее, молчаливый диалог глубоко понимающих друг друга людей, наполненный жестами, взглядами и пожатиями рук.

В доме было прохладно. Кэрри приготовила свежий чай. Они пили его на террасе и вели тихий, несвязный разговор. Разговор ни о чем. Но все это время Кэрри не покидало ощущение, что между ними возникла таинственная чарующая связь.

Наконец он потянулся, подняв руки над головой.

— Становится прохладно. Не пойти ли нам в дом?

Они вернулись на кухню.

— Ты поможешь мне перенести вещи в башенную комнату, прежде чем уйдешь?

— Разумеется, помогу.

Верхние комнаты, в которых окна оставались запертыми, все еще сохраняли дневное тепло. Кэрри отворила окно башенной комнаты и вышла на балкон, с которого открывался вид на долину.