— Я ловкая! — кивнула Сани…

Виталия, жена. Встревоженная

Муж в очередной раз меня поразил. Вмиг придумать такой план! Сколько он в Паксе? Семь месяцев? Другие пришлые за это время язык не выучат, а Игрр столько смог! И массаж наладить, и в поединке подраться, и в когорте послужить, и даже принцепса спасти. Не зря она когорту за ним отправила: оценила. Теперь Игрр придумал, как нам уцелеть. А ведь все считали, что надежды нет. Уж на что Дандаки волчица, но и та пала духом. Я к смерти готовилась, размышляла, как подороже продать жизнь, а муж взял и все переменил. Как я его люблю!

Улучив минуту, я подошла к Игру и приникла к нему.

— Что ты, девочка? — удивился он.

Я не стала объяснять. Шмыгнула носом и на мгновение прижалась щекой к его щеке. Он погладил меня по спине, и мы отправились во двор. Там воины сотницы, сбросив в обрыв кожаную веревку привязали ее к столбу навеса. Затем подкатили к забору повозку. Кварта собралась влезть, как Игрр взял ее за руку и отвел в сторону.

— Сани! — сказал тихо. — Я очень прошу… Ты умница, поэтому поймешь. Если с Амагой не выйдет, найди лодку. Вот! — он сунул ей кожаный кошелек — Здесь двадцать пять золотых. Для сарм — огромные деньги. Покупай, не торгуясь. Нужно будет — убей хозяйку, но лодку добудь! Мы должны уплыть. Сделаешь, и я твой должник. В казне у меня пятьсот золотых, они будут твоими. Когда доберемся, отдам.

— Не нужно! — покачала головой кварта. — У меня будет другая просьба!

— Какая?

— Потом скажу. Обещай, что выполнишь?

— Если это в моих силах.

— В твоих, господин!

Сани выразительно потянула носом и глянула на меня. Богиня-воительница, конечно! Я была с мужем, и от меня сейчас пахнет… Пришлые не чуют этого, у них плохой нюх. Все ясно: кварта хочет семя Игрра. Что ж, если у нее выйдет…

Игрр недоуменно пожал плечами, и я пришла на помощь:

— Не сомневайся, Сани!

— Благодарю, госпожа! — поклонилась кварта, поспешила к повозке и скрылась за забором. К нам подошла Дандаки.

— О чем вы шептались? — спросила подозрительно.

— Я дал денег, — ответил муж.

— Зачем?

— Затем, что сейчас ночь, а ворота караван-сарая закрыты. Так просто их не отворят. У ворот может дежурить стража, ее потребуется подкупить. Мало ли чего… Деньги пригодятся.

— Я думала, собираешься сбежать. Только попробуй! Пока ты в доме, Саруки не станет спешить. Ей нужен живой муш. Узнает, что ушел, подожжет дом: забросает его горшками с горючим маслом, и мы задохнемся, как лисы в норе.

— С ней мне не уйти, — Игрр кивнул на меня.

— Пожалуй! — согласилась Дандаки.

Мы вернулись в дом, где разбуженные сотницей воины принялись готовить оружие. Связывали копья и луки в пучки, шлемы бросали в мешки; все это вместе с дротиками и стрелами выносили во двор. Игрр деятельно помогал. Я не участвовала. Отправилась в триклиний, где села на лавку и прислонилась спиной к стене. Ее так тянет! Гайя уже большая, весит много. В триклинии меня и нашла Бимжи. Глаза ее безумно сверкали, шла она, покачиваясь. Я насторожилась. От сармы в Дни всякого можно ждать, некоторые теряют голову. Кто, интересно, ее выпустил? Я положила ладонь на рукоять меча. Бимжи словно не заметила.

— От тебя пахнет! — сказала, подойдя. — Ты была с пришлым. В тебе его семя.

— И что? — насторожилась я.

— Дай мне!

«Дандаки! — догадалась я. — Почуяла от меня запах и выпустила дочку. Игрр к ней не прикоснется — сотница не выполнила уговор. Что ж, лишь бы отстала…»

— Идем! — сказала, вставая.

Получив желаемое, Бимжи ушла, а я отправилась во двор. Посреди него горел костер. Вокруг на корточках сидели сармы — грелись. Игрр, притащив деревянный кругляш, примостился в сторонке У стены, через которую перелезла Сани, вышагивала Дандаки. Сотница явно нервничала. У, сарм были сосредоточенные лица, в воздухе ощущалось напряжение. Увидев меня, Игрр вскочил.

— Полежала бы! — упрекнул.

— Не могу! — сказала я. — На сердце тревожно.

— У всех так! — сказал муж.

Он подвел меня к кругляшу, сел сам, а меня примостил на коленях. Доспехи мешали прижаться теснее, но все равно было хорошо. Мы сидели тихо, говорить не хотелось. Не знаю, сколько прошло времени: звезды в небе закрывали облака, определить не получалось. Дандаки устала ходить и села на повозку. Костер потух, заново разжигать его не стали. Сармы нахохлились и сунули руки под рубахи. Они могут сидеть так долго, приходилось видеть. Я пригрелась и стала засыпать, как вдруг воины у потухшего кострища встали и насторожились. Я услышала отчетливые шорох и позвякивание. С той стороны забора к нам кто-то лез. Сотница спрыгнула с повозки и сделала знак.

Игрр ссадил меня с колен и подошел ближе. Воины Дандаки, рассредоточившись, встали впереди и по сторонам. Две из них подняли копья. Кто-то принес факел. Над забором возникла голова в шлеме, и через мгновение на повозку соскочила сарма в блестящей лорике.

— Амага!

Прежде чем кто-либо пошевелился, Игрр рванулся к повозке, стащил с нее гостью и прижал к груди. Доспехи, соприкоснувшись, звякнули.

— Хо! — воскликнула Амага. — Ты скучал по мне, тарго!

— Даже не представляешь как! — засмеялся Игрр, отступая. — Мы заждались.