— Товарищ инструктор, я сейчас побегу, поищу ее. Мы запросто вставим и отрегулируем…

— «Вставим»! Вставил бы я тебе сейчас… На земле надо вставлять и регулировать. Будешь теперь искать иголку в сене. Видел людей с лошадьми возле крепости?

— Не видел, товарищ инструктор, — чуть не плача ответил Иванов.

— А тягу собрался искать. Хочешь в курсанты переходить, а осмотрительности ни на грош. В какой стороне крепость?

Иванов задумался.

— Вот там, — он неуверенно махнул рукой.

— Ну никакого понятия! Вон, гляди, блестит на горизонте. Это верхушка минарета. Пройдешь километра два на небольшой подъем, а там перед тобой низинка откроется, сразу и увидишь. Всего-то, думаю, километров пять будет. Людей с лошадьми я там заметил. Экскурсия какая-нибудь. Объясни: так, мол, и так, авария, попроси лошадь и проводника да скачи на железнодорожную станцию. До нее отсюда километров сорок. Пешком и за сутки не доберешься… На станции дашь телеграмму… Ступай.

— Слушаюсь, товарищ инструктор!

— Постой, что это вид у тебя, будто плакать собрался? Не годится! А ну-ка садись, покурим.

Отошли от самолета, прилегли на тощей лужбине, закурили, помолчали. Потом Дремов сказал:

— Ну теперь иди, Алеша, а то солнце совсем низко. Да как бы эти чудаки куда-нибудь не уехали. Лошаденка нам до крайности необходима.

Иванов бросил папиросу, затоптал и быстрым шагом пошел в указанном ему направлении. Дремов, проводив его взглядом, вернулся к самолету и лег под крыло на накалившуюся за день землю. Под ленивым дыханием знойного ветра тихонько позванивали сухие колючки. Не более как в трех метрах от Дремова по твердой потрескавшейся земле пробежала крупная ящерица, и тотчас из невидимой норки выскочил тарбаган и в любопытстве замер. Только быстро шевелились его маленькие подвижные ноздри да беспокойно постреливали блестящие бусинки глаз. Дремов, не вставая, вынул из кобуры пистолет, прицелился. Зверек доверчиво продолжал стоять, как китайский божок перед кумирней.

— Брысь, а то убью! — пригрозил ему Дремов.

Зверек юркнул в норку. Но спустя минуту появился снова, и не один, а с семейством. Зверьки, соблюдая такт, не приближались к Дремову, но и не уходили. Видимо, человек в этих местах был редким гостем.

Позабавившись безобидными зверьками, Дремов отвернулся от них и тотчас на него нахлынули заботы. «Вот тебе и кино! Черт знает, сколько тут можно просидеть. Хорошо, если Иванов доберется сегодня до станции, тогда хоть утром пришлют сюда самолет, а если пешком… И Нина там волнуется».

Но что он мог сделать? Ждать — и больше ничего.

Убаюканный шелестом и позваниванием колючек, он незаметно для себя уснул…

Джамиле и ее двоюродный брат Уразум-бай были всегда в натянутых отношениях. Они по-разному смотрели на окружающую действительность. Джамиле, комсомолка, каждый успех страны встречала с радостью, каждую неудачу — с огорчением. Уразум-бай в положительное не верил, а при неудачах торжествовал. Сама внешность Уразум-бая казалась Джамиле отталкивающей. У него было круглое самодовольное бабье лицо, уголки губ всегда брезгливо опущены, глазки маслились, будто он постоянно был под хмельком.

Увидав скачущего к ней Уразум-бая, Джамиле пустила коня в карьер навстречу и, смеясь, проскакала мимо. Уразум-бай что-то крикнул ей, но она не расслышала и поскакала прямо к крепости, где стояла группа всадников.

Ляйляк-бай встретил внучку очень хмуро. Остальные переглядывались между собой и ждали его слова. Но заговорил первым высокий, чернявый русский. Он приветливо улыбнулся и сказал:

— Я тебя знаю, девочка. Ты дочь Джафара Султанова.

— Да, я дочь Джафара Султанова, — не без гордости ответила Джамиле. — Вас я тоже видела в городе, но не знаю, кто вы?

— Зовите меня просто Иваном Сергеевичем. Я приехал посмотреть на эти живописные развалины. Ваш дед и двоюродный брат оказались замечательными проводниками…

— А я… — и Джамиле начала рассказывать деду о своих приключениях.

Ее рассказ совпадал с предположениями, которые высказал перед тем Ляйляк-бай своим спутникам, Значит, беспокоиться нечего…

— Так ты говоришь, послезавтра совсем покидаешь наши края? — переспросил Иван Сергеевич. — Тогда советую просить деда, чтобы он показал тебе крепость. А я пока поговорю с остальными товарищами о наших делах. Приехал сюда ради любопытства и случайно встретился тут вот с ним. — Иван Сергеевич показал на одного из конников. — Он председатель колхоза, в который я давно собирался заехать. Вот мы и поговорим с ним сейчас. А вы с дедом идите осматривать крепость.

— А кроме всего, — заметил подъехавший вслед за Джамиле Уразум-бай, — мы будем пить араку.

Джамиле строго посмотрела на Уразум-бая и сказала:

— Тебе пора бы кончать пить араку и идти в военкомат. Нечего ждать, пока повестку пришлют с вызовом.

Уразум-бай при этих словах нахмурился, но сказал миролюбиво:

— Не все, Джамма, такие смелые, как твой отец. Я боюсь в первом же бою схватить пулю. Подожду, когда призовут.

Джамиле презрительно поджала губы и тронула коня к крепости.