Часть 1. Война.

Солдатская Любань...

* * *

Война.

Любань.

Долина смерти-

Мясной Бор.

Болота.

Голод.

Выстрелы

В упор.

Полгода

Адской круговерти.

И смерть

Друзей однополчан:

Сержантов и солдат.

Кровавый взрыв,

И ранен дед.

Телега,

Тряска,

медсанбат.

................

Ты помнишь,

дед мой,

Ветеран,

Свист пуль

И крик души

в атаке.

Как танк на танк

Шел на таран,

И солнце

в кровь

В каком-то мраке.

Был старшина

Неуязвим,

Переползал

От щели к щели:

Кто ранен -

жив,

Кто невредим

Вперед!

В атаку!

Мы у цели!

И поднимались,

матерясь,

ругались

Как умели.

Вперед шли

Смерти не боясь -

Не все

из роты

уцелели...

...Ты помнишь, дед мой,

Ветеран

Санбат

И красные бинты.

Как умирал сосед

От ран...

А прямо за окном -

ЦВЕТЫ

1985г.

1. Февраль 1945г.

Февральским морозным утром 1945 года Леонтий сошел с поезда на вокзале города Барнаула, вдохнул полной грудью родной сибирский воздух. Почти три с половиной года не был он дома. Три долгих военных года! Казалось, что прошла целая вечность. Его никто не встречал, он специально не стал сообщать о своем приезде домой из госпиталя, где ему дали увольнение в запас, после трехмесячного излечения, на целых шесть месяцев! Шесть месяцев тишины, без войны! Шесть месяцев без стрельбы и потери боевых товарищей! Шесть месяцев дома, с женой и детьми!

Какое-то время Леонтий стоял, не двигаясь, наслаждаясь привокзальным городским шумом, на его груди, из-под расстегнутой шинели, виднелись две блестящие медали "За отвагу" и "За оборону Ленинграда".

Только сейчас, только здесь в Барнауле, он ощутил то, что война далеко, а дом близко, вот он рядом, каких-то девяносто километров! "Как долго он не был дома! Целую вечность! Манька - Марийка, дочка, уже во втором классе! Генке уже шестнадцать! А Фёдор с Николаем вообще уже - мужики! Николай тот уже и повоевал, по инвалидности комиссован, главное живой! Скоро-скоро свидимся!"- мысли вихрем неслись в голове.

Мимо пробегали гражданские, встречавшие своих солдат, военные, прибывшие, как и он, из госпиталей: кто-то в увольнение, а кто-то насовсем, по инвалидности на костылях. Суета вокзала его радовала, где-то рядом в этой суетной толпе смеялись и плакали, но это были слезы встречи, слезы радости. Из первых двух вагонов выносили на носилках тяжелораненых, эвакуируемых в Барнаульские госпитали, для многих из них война, возможно, уже закончилась.

"Ну, что же, до июля побуду дома, а там видно будет, может и война окончится, а нет - так на фронт! А сейчас бы, самое время, перекусить, да попутку до деревни или, хотя бы до Павловска, поискать" - подумал Леонтий и, прихрамывая на левую ногу, опираясь на палку - трость, вышел в город, на привокзальную площадь.

На площади было людно, поодаль стояли конные подводы из саней-розвальней и саней - кошёвок, да пару полуторок, наполовину крытых брезентом. Некоторые возчики, одетые в длинные тулупы, были явно издалека. В надежде встретить знакомых, Леонтий подошёл к группе пожилых возчиков, курящих самокрутки.

– Привет, мужики!

– И тебе, солдат, доброго здравия!

– Что, всё? Отвоевался, слава Богу? Али как?

– Али как! Вот как бы в отпуск домой на полгода. С госпиталя.

– Ну, это, слава Богу, живой остался! А там, глядишь, и война закончится, походу дела к лету фрица задавим! Кончилась его сила! Похоже, приперли мы его к стене-то! Так, солдат?

– Похоже, так! Но уж больно он сопротивляется, сволочь!

– Да и народу-то сколько положил! У нас в деревне в каждом доме, почти, похоронка. А где и две! Во, таки дела!

Мужики некоторое время курили молча.

– А ты, сам-то, с какой стороны будешь?

– Из - под Шелаболихи я, с деревни Новообинцево. Вот, думал, может, кто из земляков среди Вас есть, или с ближней деревни, или с Павловска.

– Да был здесь один с под Павловска, с Рогозихи, вроде. Кого-то привез встречать тоже. Вон его сани стоят у чайной, сам-то, наверно, для согреву зашел принять.

– Где воевал-то?

– Под Ленинградом. С января 42-го всё там, под Ленинградом.

– Долго в госпитале-то пролежал?

– С конца августа 44-го.

– Долго, однако! Серьёзное ранение.

– Да, в бедро попало. Третий раз за войну. Два раза-то более - менее, а вот в третий раз - хорошо задело. И главное опять в левую ногу, как на Гражданской. "Везучая" нога!

– Да, уж!

– Ну ладно, мужики, спасибо!

– За что спасибо-то? Это тебе, солдат, спасибо за службу твою.