После обеда проходили стрельбы на скаку и лежа с седла: лошадь должна была привыкнуть к выстрелам, чтобы потом в бою не испугалась. Это оказалось целой наукой, но мужикам от сохи было чуть проще, чем городским, улучшить свои навыки верховой езды, поэтому Леонтий через две недели уже плотно сидел в седле на своем коне по кличке Седой. Седой был резв, смел, послушно и четко выполнял команды, даже на стрельбу почти не реагировал, воспринимал как само собой, казалось, что он родился, чтобы быть кавалерийским конем и именно у Леонтия. Они научились так понимать и дополнять друг друга, что даже новый командир полка майор Романовский, на днях прибывший в полк из госпиталя, при осмотре прохождения занятий подъехав к группе всадников, завел разговор:

– Я, командир полка, майор Романовский.

Рядом с Леонтием гарцевали, на разгоряченных после скачек лошадях, от которых шёл пар, несколько всадников-красноармейцев, с которыми он уже хорошо подружился. Мужики были почти его возраста и такие же деревенские, спокойные и рассудительные, как и он: один земляк с соседней деревни Старообинцево - Бахарев Иван, двое со Змеиногорского района - Алексей Обидин и Матвеев Яков, и один - новосибирец Гриша Меньшиков.

– Красноармеец Гуляев.

– Красноармеец Бахарев.

– Красноармеец Обидин.

– Красноармеец Матвеев.

– Красноармеец Меньшиков.

– А как Вас величать-то, красноармейцы?

– Меня Леонтий, а это Иван, Алексей, Григорий и Яков.

– Хорошо, запомню.

И обратился к Леонтию:

– А ты молодец, боец, похоже, прирожденный кавалерист? И конь у тебя добрый, понятливый!

– Да, товарищ майор, Седой молодчина! А я просто служил немного в кавалерии, ещё в Гражданскую, ну и в деревне всю жизнь на лошадях. А тут прямо наука! Вот мы её с сотоварищами и изучаем.

– Ну, что ж, хорошо, осваивайте науку, бойцы, пока время есть и на фронт ещё не едем, в бою поможет, там учиться некогда будет...Там стреляют... Вижу вас постоянно вместе, это правильно, научитесь чувствовать друг друга, то и в бою будет легче. А сейчас главное Вам запомнить, бойцы, что сегодня не Гражданская война, она сейчас другая, механизированная. Поэтому шашкой махать не часто придется, а коней надо использовать для быстроты передвижения, как при преследовании врага, так и в рейдах по тылам, а может когда и при отступлении для перегруппировки и накопления сил. В общем, учитесь лавировать и думать, думать... Я в госпитале до этого дошёл.

– Ясно, товарищ майор, учтём.

– Ну, вот и добре!

Майор ушёл. Мужики спешились, привязали коней к веткам деревьев, присели кружком, достали кисеты и свернули самокрутки. Некоторое время курили молча.

– Вон оно как, мужики, майор уже и в госпитале успел побывать, а всего три месяца война-то! Прёт немчура. Видимо на границе служил.

– А у нас в деревне, жена написала, уже на троих похоронные письма пришли.

– Надо нам друг дружки держаться, майор правильно сказал. Может и прорвёмся!

– Прорвёмся, обязательно прорвёмся. Ладно, покурили и вперед, - Леонтий молодцевато вскочил на коня, пригладил густые волнистые волосы, лихо водрузил фуражку и рванул с места в карьер, ему как-то легче стало после разговора с майором, уверенности, что ли он ему добавил, снял камушек, торчавший где-то посреди груди...

А майор шёл и думал о том, что многие из этих крепких сибирских мужиков будут убиты, кто-то, конечно, и выживет, но мало выживут, а судя по первым месяцам войны, по вооружению немцев, по их технической оснащенности, она будет затяжной и жестокой. Он уже почти со всеми в полку повстречался, со многими побеседовал, и сделал для себя горький вывод: мало времени на подготовку и обучение, мало. Хоть практически все бойцы и в возрасте, от 30 до 45 лет, жизнь знают, кто-то гражданскую прошел, кто-то с кулаками и белобандитами в деревнях у себя дрался, но здесь другое сейчас, совсем другое. Что они, бойцы с саблями да винтовками против танков и самоходок смогут сделать, только видимость большой армии создать. Нет, убьют их всех. Надо другой тактики их учить, совсем другой. Тому, чему учат кавалеристов в училищах - учить этих бойцов времени нет, да и лошади не кавалерийские практически. Ну, вот хотя бы эта "пятёрка", они ведь верно делают, сошлись в маленькую группу и отрабатывают взаимодействие при ведении боя. Им точно будет проще перестраиваться в атаке, да и чувствуют они присутствие и действия друг друга. Хороша мысль, нужно командирам эскадронов и взводов дать задание поработать в этом направлении, поучить атаковать и обороняться малыми группами, оно будет более приемлемо. Но мало времени, ох как мало, скоро должно быть отправят уже на фронт, формирование полка, да и дивизии, закончилось почти. Ещё бы недельки две-три...

Майор вспомнил свою погранзаставу, начало войны. Тогда едва рассвело, как на военный городок был совершен массированный налет: вначале десятки бомбардировщиков сбрасывали, как горох, бомбы, за ними следом налетели истребители. В результате погибло, и было ранено, много командиров и бойцов из личного состава, а также много боевых коней. Остатки гарнизона отошли на оборонительные позиции и в течение суток сдерживали наступление немцев. Он, прошедший боевой путь через Туркестан, Халхин-Гол, не мог представить себе, что его эскадрон в считанные дни перестанет существовать и бойцы, которых он знал всех поименно, будут гибнуть на его глазах под бомбами, будут раздавлены танками и самоходками. Пулеметные очереди выкосили эскадрон как траву. Как он выжил, как попал в тыл, в госпиталь, майор не помнил. Последнее, что запечатлелось в памяти: яркая вспышка, летящие комья земли, забивающие глаза и черная пустота...

...Потом был госпиталь.

Внешние телесные раны подлечили, но внутренние остались открытыми: неужели все красноармейцы - пограничники, его бойцы, с которыми он, бок обок, почти два последних года охранял границу, которых обучал военному делу, погибли?! Может хоть кто-то из них выжил в той мясорубке, как он был ранен и лечится где-нибудь в госпитале. Встретятся ли они когда-нибудь? Как жизнь быстро закрутила, не думал, не гадал, а вот он, живой, в Сибири, куда никогда и не собирался попасть, с новым назначением в качестве командира кавалерийского полка.