Он вспомнил, как, почти в это же время, только в 37-м году, ему тоже не пришлось заниматься уборочной и подготовкой к зиме, а пришлось целый месяц жить в городе у дядьки, материного брата, Туева.

Он, красноармеец - кавалерист, почти целый месяц скрывался от второго ареста!..

Урожайный 1937 год стал тогда для колхозников великим трудовым испытанием. На уборку обильного урожая были брошены все силы. Большую и трудоёмкую работу, с раннего утра до вечера, выполняли женщины и девочки - подростки: они вязали снопы, ставили их в кучи для последующего скирдования в клади, после чего производился обмолот кладей молотилками. А мужики - колхозники практически сутками находились в полях, на полевых станах, работая и днем и ночью, отдыхая по переменке по 2-3 часа в сутки. Леонтий был бригадиром одной из полеводческих бригад. С техникой было сложно, всего один трактор "Фордзон" и косовица выполнялась в основном конными жатками-лобогрейками и крылатками (жнейками самоскидками). Пыль стояла над полем постоянно, не успевая оседать на землю. Привозной воды хватало на приготовление пищи и немного промыть глаза, поэтому все были черно-серые от пыли и загара.

Леонтий, на свой страх и риск, периодически отпускал домой по одному человеку, на пару-другую часов на "помывку", а сам исполнял работу временно отсутствующего.В субботний день во время обеда мужики решили отпустить своего бригадира в баню:

– Иди, Сергеич, домой. В бане помоешься, отдохнешь нормально хоть разок. А утром завтра и вернешься. Мы справимся, не подведем.

– Точно справитесь?

– Да не сумневайся, иди, вишь как вымотался за неделю! А мы тут ускорим жатку-то!

Ближе к ночи Леонтий направился домой: "Вёдро" стоит устойчивое без облачка, стало быть, успеем убрать пшеничку".

Часа через три он уже сидел за столом, отмытый и разгоряченный. Картошка в мундире, соленые грибы и огурцы стояли в ряд, аромат наваристой аппетитной ухи, зеленого лука и укропа расслаблял:

– Ну, вот, Паша, теперь чай можно и стопаря под ушицу! Да грибочков с огурчиком! Хороший нынче урожай, Паша! Очень хороший. На трудодни будут зерно выдавать, с хлебом да с кашей будем, значит. Надо будет сусек подделать.

Вся семья сидела за столом, сыновья с серьезным видом хлебали уху, годовалая Маша не спала, а вертелась у матери на коленях.

Рано утром, до рассвета по прохладе, Леонтий пошел на бригадный стан. Над полем стелился сплошной утренний туман. Вдруг из тумана, как из воды, вынырнул прицепщик Ваня:

– Дядя Леня, не ходите туда, там эти в фуражках приехали, Вас спрашивают.

– Чего ты мелешь? Кто приехал, кто спрашивает?

– Один из них ругается, говорит, куда он ушел, про Вас, как он посмел бросить работу, говорит, что Вас посадят. Дядя Леня, мужики меня послали, предупредить!

То, что посадят точно, это Леонтий знал, тоже точно. Правда, могут и не посадить, но это вряд ли! Время тяжелое, вон Егора Поногушина, кузнеца сельского, как забрали непонятно за что, рано утром, так уже, скоро, третий месяц ничего о нем не слыхать. Да и сам-то тогда семь месяцев ни за что отмотал!

Мысль сработала сразу: нужно рвануть в Барнаул, к родственникам матери, там отсидеться и поглядеть, куда эта чёртова кривая выведет! Город большой, поди и искать не будут.

Пробираться до Барнаула Леонтий решил вдоль берега Оби: подальше от дорог, да и деревьев вдоль берега много. К утру следующего дня он был уже в городе.

Пока шел в город, Леонтий все время думал о том, кто же мог донести на него, да так быстро: ушел-то он домой поздненько вечером, домой пришел уже затемно, вроде ни с кем не встречался! Но кто-то же донес! Так и до сих пор он не узнал, кто же это был. Догадка, конечно, есть! Но это - догад, а он не бывает богат! Что ж, видимо так и не узнаю, кто, думал Леонтий.

Родственники приняли беглеца, что ж делать, сами в свое время вынуждены были уехать из Барнаула, чтобы скрыться от расстрела, всей семьей, правда, это было в 18-м или 19-м году! Но было. Так что знакомая ситуация, а свой своему поневоле друг.

На третий день Леонтий неожиданно попал в больницу: поднялся сильный жар, ломота по всему телу, аж кости выворачивало. Лечили три недели, а там и в деревне и в районе постепенно все улеглось, Леонтия, по прошествии, почти месяца, никто не разыскивал.

Выписавшись из больницы, он с больничной справкой, похудевший вернулся домой. Получилось, что его никто и не искал, с работы он не сбегал, а лечился в больнице. Так вот вышло, что судьба не дала его в обиду, а то пилить бы ему лес где-нибудь на Севере.

Как интересно жизнь распоряжается судьбами человеческими, думал Леонтий. Вот у брата матери, Туева, тоже судьба поработала с выдумкой, судя по его рассказам.

В 1890-1996гг. он проходил службу на Дальнем Востоке, жребием судьбы в конце службы выпало ему около года проходить службу, по - хозяйству, у тамошнего флотского чиновника высокого ранга, уже довольно пожилого, обрюзгшего и вредного старикашки под семьдесят лет. Работа была разная: уборка двора, конюшни, уход за 4-мя добрыми рысаками, попутно дрова порубить и прочее.

А вот жена у него была молодая и статная дама тридцати одного года. И матрос Туев, стал замечать заинтересованные взгляды молодой хозяйки.

Потом начались расспросы: откуда он? Как служба идет? Скоро ли домой? Матрос, помогите это, принесите то...

Одним словом, однажды произошло то, что и должно было произойти между двумя молодыми мужчиной и женщиной. Через пять месяцев, в течение которых молодые люди продолжали тайком встречаться, у Алексея Туева, закончился срок службы, и он уехал домой в Томскую губернию, с. Павловск.