— Другой дороги нам не нужно. Что бы ни задумали джунгары, мы должны добраться до батыра Тайлака, и чем скорее это случится, тем лучше, — Кенже пустил коня быстрой рысью, внимательно посматривая на редкие сопки, маячившие в степи.

…К концу дня, когда от земли до солнца оставалось всего лишь несколько локтей, подъезжая к небольшой речушке, они заметили, как за ними, справа и слева, в зарослях травы мелькнули всадники. Джунгары следили за ними. Они действительно крались за ними по пятам.

Вброд перебравшись на другой берег и не успев проехать версту от реки, жигиты попали в засаду казахских сарбазов, которые приняли их за джунгарских лазутчиков. И кто знает, как бы обернулась эта встреча, если бы среди сарбазов, схвативших их, не оказалось одного из рода тас-журек, приходившегося дальним родственником Лаубаю.

Если раньше в степи порою встречались большие заросли караганника, таволги или курая, то здесь чаще встречались рощицы. Петляя по тропам, вьющимся то среди осины, то меж невысоких сосен, миновав три дозора сарбазов, Кенже и его друзья добрались до ставки Тайлака.

Собственно, ставки не было. Было сотни две сарбазов, расположившихся среди кривых берез и тальника вблизи маленького безымянного озерка, заросшего камышом и переполненного дикими гусями и утками.

Ярко горели костры, освещая лица товарищей, расположившихся вокруг. Возле трех одиноких валунов высилась белая юрта, а между деревьев были в беспорядке разбросаны другие юрты и шалаши. Стреноженные кони пугливо похрапывали в темноте.

Жигитов подвели к одному из костров. Сарбазы, сидевшие у огня, были заняты беседой. Но оглянувшись на шум шагов, кто-то из них сказал:

— А вот и они, гости наши.

— Пусть говорит тот, кто за старшего! — резко сказал человек, сидевший к ним спиной. Он даже не взглянул на них, а продолжал длинной сырой палкой ворошить костер. Отблески пламени сверкали на его начищенном до блеска шлеме. Он был худощав, строен и, наверное, быстр в движениях. Лица его не было видно, но по статности он казался намного моложе окружавших его степенных, широкоплечих и рослых сарбазов.

— Говори, кто смелее других, — добавил тот, кто первым заметил пришельцев.

— Мы к батыру Тайлаку от его братьев — Санырака и Малайсары, — начал Кенже.

— А я не знал, что славные батыры Санырак и Малайсары живут в шатре кровожадного Шона-Доба. — У нас нет времени слушать ваши сказки. С чем пришли? Мы не тронем вас. Если вас Шона-Доба послал узнать наши замыслы, то передайте своему господину: он узнает их на поле брани. Хотя… какие вы послы. Сброд, предатели. Но предатели-казахи — это привычно, а что нужно здесь русскому и башкиру?

— Это мои друзья! Я Кенжебатыр, сын справедливого Маная из рода болатшы. Батыром назвал меня сам Малайсары, первым дерзнувший остановить джунгар, когда другие сберегали свою шкуру, и никому я не в силах прощать оскорбления, даже если это батыр Тайлак! — неожиданно для себя впервые взорвался Кенже.

Человек, сидевший к нему спиной, резко повернулся. Кенже заметил, что его чуть продолговатое скуластое либо было бледным, из-под черных бровей смотрели молодые, острые, но уставшие от дум глаза.

— Ты смел, я вижу. Но чем ты подтвердишь свои слова?

— Мы попали в плен к джунгарам. Теперь добрались к вам. Санырак и Малайсары предлагают вам единство, предлагают собрать силы сарбазов в единый кулак. Иначе нас растопчут тумены Шона-Доба. Войска джунгар не счесть, у них пушки. Они снялись с зимних стоянок и стянулись в одно место. Они стоят у северных склонов Улытау. Мы знаем дорогу в их стан.

— Сейчас их там нет, они покинули свое логово вслед за вами. Тебе хочется повести нас в западню! — Тайлак резко встал с места. — Так чем ты подтвердишь свои поступки и слова? Как вы оказались у джунгар? Отвечай! Я ошибся, приняв вас за послов Шона-Доба. Теперь судья вам только меч!

— Я из рода тас-журек, который известен в этих краях, — вышел вперед Лаубай.

— Мы не на купеческом базаре, чтобы вести торги, узнавая кто откуда! — осадил его Тайлак. — Эй, жигиты, позовите Томана! — взгляд Тайлака был суров и не предвещал ничего доброго. Все четверо пленников молчали. Где-то в темноте за кострами послышался топот копыт. Он приближался и вскоре прямо к белой юрте подскакал молодой воин и соскочил с седла.

— Сюда! — крикнул Тайлак.

— Тайлак-ага! Их конница свернула в нашу сторону. Она медленно шла, огибая Улытау, как страшный айдахар, и на исходе дня остановилась, повернув голову сюда. Их много, их тьма, у них пушки! — выпалил юный воин. — Наши дозорные следят за джунгарами. И еще, агатай, я хочу передать, что наших посланцев к Саныраку нигде не видно. Они не возвращаются, — он говорил словно равный с равным, словно Тайлак был не батыром, а всего лишь воином немного старше годами.

«Наверное, Тайлаку нет и тридцати пяти», — подумал Кенже.