Сеньора де Суарес, поняв, что начались непредвиденные и очень неприятные осложнения, растерялась, болезненно охнула и выдала блестящую тираду на испанском языке. Глазам Дмитрия Николаевича стало тесно в привычном месте. Ничего удивительного. Они увеличились в объеме не меньше, чем в полтора раза. А в следующую минуту открылись по максимуму глаза у всех остальных. Ответная реакция на Димкины теплые слова:

– С возвращением, Светлана Владимировна! Кажется… – Димка приложил палец ко лбу, – ну точно, четыре дня назад мои дамы проводили вас на кремацию, после которой тепло помянули. Я рад, что вы воскресли.

– Он сумасшедший… – вслух попыталась успокоить себя Тамара, но полному успокоению мешало растущее подозрение, что мы с Наташкой с этим чокнутым из одного дурдома.

– Ты тоже приехал за колбасой! – обрадованно завопила Наташка, пытаясь разрядить обстановку. – Бросив всех своих больных!

– Я был вынужден взять отгул, чтобы поехать за лежащим в гараже новым сцеплением, старое на ладан дышит, – отчитался Димка. – Ну что ж, разворачиваюсь. С самого утра знал – пути не будет!

– Ну да, – подарила ему не очень приветливый взгляд Наталья, – как всегда, опять жена тебе дорогу перебежала. Освободи проезд! У нас тут человека машиной сбило. И зовут его сеньора Тамара Владимировна Осипова де Суарес.

Димка разом посерьезнел, отлип от окна и мигом обежал всю «Шкоду» в поисках следов столкновения.

– Ефимов! Да не нашей машиной! Мы только подобрали пострадавшего человека!

Я всегда поражалась выдержке свекрови. Она встретила нас так, словно нетерпеливо ждала всю компанию с минуты на минуту. Следовало признать, по мере возможности мы с Димкой старательно осложняли ей жизнь. Привыкнув к положению «сама себе хозяйка», бабуля намеренно осела на даче, чтобы не менять привычный уклад хотя бы пять дней в неделю. Правда, иногда у меня закрадывались сомнения, а не решила ли она по доброте душевной избавить нас от своего присутствия. Исключительно в наших интересах. Но разве истину установишь?

Пока бабуля, лучась гостеприимством, вытаскивала на стол свои разносолы, а Наташка сортировала их по тарелкам, я учила Ромку чистить картошку. Так мне было легче держать его под контролем. Димка, уединившись с Тамарой Владимировной, осуществлял контрольную проверку правильности поставленного ей диагноза. Все мы были похожи на членов одной большой дружной семьи. Позвонивший мне шеф в наши ряды не входил. Услышав громкий голос Дмитрия Николаевича, перечислявшего неприятные симптомы перелома ребер, выдохнул:

– О Господи! Ефимова, неужели рухнул последний бастион защиты окружающей среды от твоего вредного воздействия? Похоже, ты и мужа свела с ума. Надо полагать, на работу не собираешься. Где у нас документы по реконструкции помещения группы учета? Твои мыши съели?

Сочувствия в голосе Макса не было. С другой стороны, не было рядом и самого Макса. С начальством легче бороться за правое дело на расстоянии. А то, что оно у меня правое, я доказала ему в два счета, дополнительно пообещав весь месяц обходиться без отгулов и обеденных перерывов.

За столом разговаривали о чем угодно, только не по делу. Посторонних тем хватало, тем не менее разговор быстро угас. Наступившее молчание напоминало предгрозовую обстановку. Почувствовав общую скованность, свекровь поднялась и, сославшись на необходимость несения караульной службы, временно откланялась. Никто, включая саму бабулю, не понял, что именно она собиралась караулить. Все настороженно поглядывали друг на друга, вычисляя лидера, который осмелится взять на себя неприятные объяснения. Димка схватил в руки мобильник, но под настороженным взглядом Ромика снова положил его на стол. Алеющая маковым цветом Наташка, указав мне глазами на Тамару Владимировну, предпринимающую безуспешные попытки заговорить, схватила пустую тарелку и принялась активно ею обмахиваться. Испугавшись, что сеньора де Суарес опять ввернет что-нибудь про «бедного мальчика», я взяла Димкин мобильник в свои надежные руки и потребовала внимания и тишины. Наташка тут же выронила тарелку, все на нее зашикали.

– Долго сидеть будем? – раздраженно обратился ко мне муж.

– Одна за всех… – пробормотала я. – Ну и ладно. Тут, собственно говоря, такая странная история приключилась… Нет! Дима, сначала дай слово, что дослушаешь до конца и не будешь звонить своему следователю.

– Так у меня даже телефона нет.

– Да? Замечательно…

Больше всего сомнений у меня вызывал вопрос, имею ли я право посвящать всех присутствующих (кроме Натальи) в то, что именно представлял собой предмет, за которым шла охота. Утешилась тем, что Димке он не нужен, а Тамара и Ромик все равно ладанку не видели. И пока она у нас, не увидят. Мало ли на свете маленьких иконок.

Я вздохнула, попросила Тамару Владимировну по ходу дела вносить поправки и с колокольни собственного мнения начала излагать ход событий. Того, что предками семьи де Суарес были рыцари-тамплиеры, коснулась вскользь. Постольку поскольку из поколения в поколение передавались определенные ценности и реликвии. Возможно, они были связаны с тайнами Ордена. Об этом знает только один человек, но его среди нас нет. Покидая Испанию, перед расставанием маленькая Маноло получила от брата некий амулет. Что именно он из себя представлял, я не пояснила, зато озадачила всех размышлениями о том, какие слова должен был подобрать тяжело больной, можно сказать, умирающий мальчишка, чтобы его малышка-сестра запомнила их и как зеницу ока берегла реликвию всю свою жизнь. Она должна была выполнить наказ – передать ее наследнику или, в случае его отсутствия, человеку, который за ней явится. Маноло почти выполнила клятву… К счастью, брат, его имя Альверо, выжил и смог разыскать сестренку. В то время она уже вышла замуж за сына своих приемных родителей. Его звали Альберт. У них рос маленький сын – Бето. Маноло не изменила старым испанским традициям. У сына было двойное имя: Альберто-Франсиско.