Второй человек изучал содержимое моей сумки.

— Одежда… сандалии… несколько украшений…

Человек вышел на дорогу, и теперь, привыкнув к темноте, я смог рассмотреть его. Невысокого роста, скользкий тип с сутулыми плечами и узким острым личиком под спутанными волосами. Я его прежде никогда не видел.

— Вы не королевские слуги! — облегченно выдохнул я. — Кто же вы тогда? Что вам здесь нужно?

Перестав копаться в моей сумке, проныра злобно уставился на меня.

— Это не твоя забота, — ответил за обоих державший меня здоровяк. — Спрашивать будем мы. Почему ты так боишься королевских слуг? Ты всех их знаешь, а?

— Конечно, знаю. Я живу во дворце. Я… я дворцовый раб.

— Маррик, — вмешался вдруг проныра, — посмотри-ка, там начался пожар. Гул стоит, как из растревоженного улья. Нечего тратить время на беглого раба. Перережь ему глотку, и давай уносить ноги, пока не поздно.

— Погоди, — отозвался здоровяк. — Возможно, он кое-что знает. Слушай, ты…

— Если вы все равно собираетесь перерезать мне глотку, с какой стати я должен отвечать вам? Кто вы такие?

Внезапно наклонив голову, он взглянул мне в лицо:

— С чего это ты вдруг распетушился? Не твое это дело, кто мы. Раб, говоришь? Значит, убегаешь?

— Да.

— Проворовался?

— Нет.

— Нет? А украшения в сумке? А это? Это не плащ раба. — Он туже стянул материю на моем горле, и я стал задыхаться. — А как же пони? Давай выкладывай правду!

— Ладно. — Я надеялся, что теперь мой голос звучит достаточно угрюмо и испуганно, чтобы сойти за голос раба. — Я взял несколько вещей. А пони принадлежит принцу Мирддину… Я… я нашел его на лугу. Я правду говорю, господин. Принц уехал еще днем и до сих пор не вернулся. Он плохой наездник, наверное, конь сбросил его. Я… мне повезло… меня хватятся, когда я буду уже далеко. — Я умоляюще вцепился в его одежду. — Пожалуйста, господин, отпусти меня. Пожалуйста! Я не причиню вам вреда…

— Маррик, во имя неба, у нас нет времени. — Пламя уже пылало вовсю. Из дворца доносились крики, и проныра потянул товарища за руку. — Прилив спадает быстро, и одни боги знают, придет ли корабль в такую погоду. Прислушайся, какой там гвалт, — они в любую минуту могут здесь появиться.

— Никто не придет, — сказал я. — Они будут слишком заняты тушением пожара, чтобы думать о чем-то еще. Огонь уже разгорелся, когда я его оставил.

— Когда ты его оставил? — Маррик не пошевелился; он смотрел на меня сверху вниз, однако его хватка несколько ослабла. — Это ты поджег?

— Да.

Теперь их взгляды были прикованы ко мне, даже проныра глядел на меня заинтересованно.

— Почему?

— Потому что я их ненавижу. Они убили моего друга.

— Кто убил?

— Камлах и его люди. Новый король, вот кто!

На мгновение повисла тишина. Я смог лучше рассмотреть Маррика. Он был высокий и дородный, с шапкой густых черных волос и черными глазами, в которых отражался свет пожара.

— К тому же, — продолжал я, — если бы я остался, то они и меня бы убили. Поэтому я поджег дом и сбежал. А теперь отпустите меня, пожалуйста.

— Почему они захотят убить тебя? Теперь-то понятно, когда дворец пылает, как щепка, — но до того? Что ты натворил?

— Ничего. Но я раб старого короля, и… думаю, я подслушал кое-что не предназначенное для моих ушей. Рабы все слышат. Камлах полагает, что я могу быть опасным для него… Могу расстроить его планы… Я знаю о них. Поверь мне, господин, — серьезно произнес я. — Я продолжал бы служить им так же верно, как и старому королю, но они убили моего друга.

— Какого друга? За что?

— Другого раба, сакса. Его звали Сердик. Он расплескал масло на ступени, и старый король упал. Это был несчастный случай, но они перерезали ему горло.

Маррик повернул голову к своему товарищу.

— Ну что, Анно? Похоже на правду. Я слышал об этом в городе. — Потом он обернулся ко мне. — Хорошо. А сейчас расскажи нам еще кое-что. Ты говорил, что тебе известны планы Камлаха?

Однако Анно вновь перебил его, на этот раз чуть не плача:

— Маррик, богами клянусь! Если ты считаешь, что ему есть что рассказать, возьми мальчишку с собой. Он ведь и в лодке может говорить? Говорю тебе, если мы задержимся еще ненадолго, то упустим отлив и корабль уйдет. Нутром чую, надвигается шторм, а сам знаешь, они не станут ждать. — Он перешел на бретонский: — Мы можем прихлопнуть его попозже с таким же успехом, как и сейчас.

— Лодка? — спросил я. — Вы поплывете по реке?

— А по чему же еще? Думаешь, мы можем передвигаться по дороге? Взгляни, что творится на мосту. — Маррик кивнул в направлении моста. — Ладно, Анно, собирайся, мы уходим.

Он потащил меня по тропе. Я упирался:

— Куда вы меня ведете?

— Это наше дело. Умеешь плавать?

— Нет.

Маррик тихо засмеялся. Приятного в этом смехе было мало.

— Тогда какая тебе разница, куда тебя ведут, а? Пошевеливайся. — Он снова зажал мне рот ладонью, перебросил меня через плечо, словно я был не тяжелее моей сумы, и быстро зашагал к маслянисто блестевшей темной реке.