Шрифт:
Голоса. В Евфрат нищего!
Они хотят наброситься на Акки, но полицейский энергичным жестом удерживает их.
Полицейский. Ты знаешь о моем чувстве, нищий. Ты знаешь, что у меня есть свой домик на Ливанской улице и что я, Нево, в состоянии сделать Курруби счастливой. В скромных рамках, естественно. Но теперь мой долг отвести девушку к царю, а твой — отпустить ее. (Вытирает пот со лба.)
Толпа. Да здравствует полиция!
Курруби. Помоги мне, Акки.
Акки. Не могу, дитя мое. Нам нужно расстаться. Десять дней бродили мы по улочкам Вавилона, по его площадям, в лохмотьях, а по ночам ты спала, тихо дыша, в самом теплом из моих саркофагов, под негромкий скулеж моих поэтов. Никогда я не просил милостыню так гениально. Но теперь мы должны расстаться. Я не имею на тебя никаких прав. Я случайно выменял тебя, частичка небес прилепилась ко мне, клочок божественной милости, невесомый и светлый, но порыв ветра уносит его от меня.
Курруби. Я обязана слушаться тебя, мой Акки. Ты взял меня к себе. Ты кормил меня, когда я хотела есть, поил, когда меня мучила жажда. Когда меня одолевал страх, ты пел мне свои чудные песни, когда я зябла, ты укрывал меня своим плащом, когда я уставала, ты нес меня на своих сильных руках.
Она роняет голову на грудь.
Акки. Иди к царю Навуходоносору, дитя мое.
Первый поэт. Останься с нами, Курруби, останься со своими поэтами!
Толпа. К Навуходоносору! К Навуходоносору!
Курруби уводят направо.
Поэты.
Ах, небесного подарка Враз лишились мы, бедняги, И остались нам под аркой Только эти саркофаги.Курруби. Прощай, мой Акки, прощайте, мои поэты.
Поэты.
Ах, как страстно тосковали Мы по милости безмерной. Вместо пищи, дети скверны, Мы отбросы поедали. Только мудрый вестник неба Нам Курруби не оставил, Он ее монарху сплавил.Толпа(издали). Курруби! Наша царица Курруби!
Акки с мрачным видом садится к очагу и помешивает суп.
Акки. Ничего не имею против ваших жалобных стонов, поэты, но вы преувеличиваете. Говорите, что поедаете отбросы, а сами с аппетитом лопаете мой суп. Я сомневаюсь в искренности вашего отчаяния. Высокое кулинарное искусство — это единственная способность человека, о которой нельзя сказать ничего дурного. Не злоупотребляйте ею, поэты.
Слева спускается по лестнице тощий, высокого роста пожилой человек в парадном черном костюме и с чемоданчиком в руке.
Человек в парадном костюме. Приветствую тебя, нищий Акки, приветствую тебя.
Акки. Чего тебе надо?
Человек в парадном костюме. Просто дух захватывает, до чего хороша девушка. Голова кругом идет. Я видел с моста, как ее уводили.
Акки(сердито). Я бы воспитал из этого ребенка лучшую нищенку в мире, а теперь она станет просто царицей.
Человек в парадном костюме. Недобрый будет брак, дикий.
Акки(в ярости). Царь на руках ее будет носить!
Человек в парадном костюме. Не будет между ними мира. Не хотел бы я видеть это. Как подумаешь о том, что царь пинал девушку ногами, так в дрожь бросает при мысли о ее будущем.
Акки. Пинал ногами?
Человек в парадном костюме. На берегу Евфрата.
Акки. На берегу Евфрата?
Человек в парадном костюме. В то утро.
Акки(вскакивает). Значит, нищий из Ниневии — царь?
Человек в парадном костюме. Я был там и все видел. Его величество переоделись нищим.
Акки. Зачем?
Человек в парадном костюме. Чтобы уговорить тебя поступить на государственную службу. А потом ангел передал ему девушку. Возвышенный миг, торжественный миг!
Акки(в страхе вытирает пот со лба). Миг, который мог бы плохо для меня кончиться. Мне опять повезло. (Подозрительно.) А ты кто?