Авгий. Геркулес! Национальный герой! Наконец-то наступил этот великий исторический момент. Наконец-то ты здесь — в стране свободы, в стране древнейших греков! Ты явился к нам как спаситель… (Собранию.) Кланяйтесь!

Ты явился к нам как спаситель, поскольку мы еще не освободились от… (Роется в карманах.) Прости, не могу найти текста речи, а ведь, пока я доил, она у меня была здесь. Ну, ничего не поделаешь. Прости нам наш государственный гимн. Он у нас не очень удачный. Никто не может выучить текста как следует. «Народ-герой вслед за тобой», или наоборот. Текст ужасный, впрочем, как текст всякого гимна. Короче говоря: добро пожаловать к нам, в Элиду!

Геркулес. Президент Авгий! Элидийцы! Благодарю за дружеский, теплый прием! Дорога к вам была чудовищной. Мы прошли сквозь ад. Мы вязли в болотах, карабкались на высоченные горы, барахтались в навозе, разгоняя миллионы кудахтающих кур. Борода полна навозных жуков, а тело облепили мухи. Элидийцы! Выслушайте мою торжественную клятву. Я спасу вашу страну от навоза. Радикально и навсегда. Я запружу обе реки — Алфей и Пеней — и смою навоз в океан, хотя бы мне пришлось утопить в дерьме все Ионическое море.

Авгий. Геркулес из Фив! Твоя речь подобна лучу света, озарившему наше темное царство. Иди со мной, я поведу тебя и твоих спутников на Лужайку приемов, где нас ждет скромная трапеза.

Деянира. Наконец-то кончился банкет. Теперь хоть поговорить можно. Ведь я родом из страны, где женщины не значат ничего, а гетеры — всё. И вот меня занесло в страну, где даже гетерам голоса не дано. О мои семивратные Фивы, о золотой град Кадмея, и зачем только я вас покинула! Теперь меня окружает мрачный и варварский мир. Я беспомощна. Я в отчаянии. Моя душа полна кошмарных видений. Не могу отделаться от ужаса, когда вспоминаю, как здесь пожирают целые стада быков и свиней, тонны бобов, опустошают целые бочки водки.

И при этом еще произносят бесконечные тосты. И все время целуются. Могу только плакать в одиночестве. Но слава Богу, хоть этот пир позади. Мы ведь даже не в самой Элиде, а на какой-то скале неподалеку от города, которая, подобно острову, торчит из океана навоза. Тут даже есть серебряный ручеек, в котором мы умываемся. Скоро рассвет. Луна вот-вот зайдет.

Тишина. Лишь журчит ручеек. Геркулес и Полибий спят в своих шатрах, а мне не спится. Я сижу на львиной шкуре моего возлюбленного и смотрю на луну, которая ухитряется даже горы навоза превратить в нежно-голубые холмы. Но вдруг прямо передо мной возникает юноша в высоких сапогах. Он смущен. Он смотрит на меня удивленно своими большими глазами, потом опускает взгляд. Мое тело мерцает как белый мрамор в лунном свете, оно так прекрасно, что молодой человек не в силах поднять на него глаза.

Кто ты?..

Филей. Я…

Деянира. Ты не умеешь говорить?

Филей. Я — Филей, сын Авгия.

Деянира. Что тебе нужно?

Филей. Я… Я пришел за Геркулесом, чтобы он осмотрел навоз. Я ему принес сапоги. (Ставит на землю пару сапог.)

Деянира. Посреди ночи?

Филей. Прости.

Деянира. Ты мне скажешь правду?

Филей. До вашего приезда я видел только лошадей, быков и коров. Я рос, как все здесь в Элиде. Грубым и сильным. Меня били, и я бил. Но вот я увидел Геркулеса и тебя, и мне кажется, что я впервые узнал людей и что сам я — косматый зверь.

Деянира. За этим ты и пришел?

Филей. Я хотел побыть возле вас.

Деянира. Ты еще очень молод.

Филей. Мне восемнадцать.

Деянира. Присядь рядом со мной.

Филей. Ты ведь… Я никогда раньше не видел раздетой женщины.

Деянира. О, я прикроюсь львиной шкурой. Хочешь сесть рядом?

Филей. Если разрешишь. (Робко присаживается около нее.)

Деянира. Я устала, но не могу заснуть. Я боюсь этой страны, этих людей, и когда луна пошла на убыль, мне вдруг показалось, что кто-то пробирается сюда, чтобы убить меня и Геркулеса. И вот пришел ты. Молодой человек с горячим телом и добрыми глазами. Я положу голову к тебе на колени, чтобы мне не было страшно, когда луна окончательно исчезнет.