Шрифт:
Иола отворяет дверь.
В прозрачном одеянии, увешанная драгоценностями. Конечно, все это подарки Геркулеса, который захватом города Ойхалия поправил наконец свои дела. А ведь эта потаскуха еще недавно ходила в лохмотьях, босая. Я говорю ей: примите почту, барышня, посылку нашему национальному герою от его супруги. Она принимает посылку и исчезает.
Иола запирает дверь.
(Садится на помост слева, возле двери.) Исчезает. Видели? Ни слова не сказала, только улыбнулась. И при этом глянула на меня глазами косули. Нежно и невинно. (Достает из-за фасада дома кувшин с вином.) Я, конечно, мог сразу уйти. Но остался. К сожалению. Пью, значит. (Пьет.) Слышу, как там, на постоялом дворе, смеется Иола.
Слышен задорный смех.
Но вдруг все замолкает.
Тишина.
Вот тут-то Геркулес меня и сцапает. Сейчас появится в дверях.
Дверь распахивается, появляется Геркулес. Он весь в крови.
Геркулес. Смотрите все на меня, смотрите и ужасайтесь!
Лихас. Он пропал. Черная кровь Несса уже разъела его тело.
Темно. Виден лишь Лихас.
(Устремляется вперед, глядя в публику.) Теперь понятно, почему одним мощным движением он запустил меня ввысь. Понятно, хотя и несправедливо. Впрочем, мой стремительный полет открыл передо мной картину поистине грандиозную. Сверху была видна вся Греция. Акрополь казался крохотным кубиком, Олимп — засахаренной норкой крота. И я чрезвычайно горд за нашу прекрасную, еще не целиком охваченную нашим почтовым ведомством, родину. А дальше вот что. Я падаю. Но, дамы и господа, я лучше избавлю вас от этого зрелища. Все дальнейшее — чисто почтовое мероприятие, предпринятое над моей особой. И эта посылка прибыла к месту назначения. В преисподнюю. Пятый круг. Отделение для болтунов. Я был несколько удивлен, должен признаться. Хотя и далек от критики. Но не было ли это ошибкой главного почтового управления?
Сцена вновь освещается, виден фасад.
Могильный курган Филея отъезжает вправо.
Но я забежал вперед. Надо вернуться в Фивы, к дому нашего национального героя по улице Кадма, тридцать четыре. Передадим ему письмо Авгия. Вот оно, это письмо. (Подымает руку с письмом.) Поистине роковая весть. (Опускает руку с письмом.) Дамы и господа, я знаю, что вы сейчас обо мне думаете. Но это ошибка. Тайна переписки есть тайна переписки. Это кредо нашей почты, в том числе и мое кредо. И дело не только в том, что я снова заклеиваю каждое прочитанное мною письмо, но и в том, что я читаю их не как частное лицо, а исключительно по соображениям почтово-психологическим. Ведь наше почтовое управление наряду с прекрасным вкусом и художественным чутьем — достаточно указать на выпускаемые нами юбилейные марки — обладает также и большим тактом. Но именно такт требует знакомства с содержанием всех почтовых отправлений. Представьте себе, что я вручаю какое-то очень печальное сообщение и при этом напеваю веселую песню. Или, наоборот, я прихожу с радостным известием, а лицо мое выражает грусть. Такая бесчеловечность была бы просто губительной. Однако тс-с! Больше ни слова о письме, которое я сейчас вручу. (Подходит к двери, чтобы позвонить, но вновь оборачивается к публике.) Скажу лишь одно: оно очень неприятное. И не только с точки зрения стиля. Ведь элидийцы явно понимают термин «спаситель отчизны от нечисти» слишком буквально, как «спаситель от нечистот». Такое обращение может лишь обидеть Геркулеса, да и не его одного: вся нация почувствует себя оскорбленной, если письмо это станет известным. Я просто побелел, когда ознакомился с его содержанием. И не только я один, но и моя жена, а также пекарь Антипоин, мясник Ликимний, столяр Мирмион, жестянщик Офельт, виноторговец Крот, трактирщик Ойней, полицейский Триоп, боксер Мероп, жрец Панопей, гетера Пирена — между прочим, очень недорогая и вполне чистоплотная, поет, танцует, прекрасно читает стихи, особенно классиков, наше почтовое отделение ее горячо рекомендует (Центральный городской ров, шестнадцать.) Короче говоря — все прочитавшие письмо были возмущены. Но это строго между нами. Я — письмоносец. Мое дело разносить письма и вручать их без комментариев, а не оплакивать судьбы мира. (Звонит.)
На этот раз звонок слышен.
Появляется Полибий.
Пожалуйста. (Передает письмо Полибию.)
Полибий. Спасибо. (Берет письмо и исчезает за дверью.)
Лихас. Дамы и господа! Смотрите внимательно. Сейчас такое будет. (Уходит налево.)
Тишина.
В доме страшный грохот, трезвон, потом стоны.
Тишина.
Выбегает разъяренный Геркулес.
Геркулес. Я побежал в трактир. К Ойнею. Напьюсь. (Уходит направо.)
Тишина.
Слева появляются двое рабочих сцены с носилками.
Они исчезают в доме и вскоре выносят оттуда чье-то тело.
После их ухода справа появляется Полибий. На нем одной повязкой стало больше. Опирается на костыль.
Полибий. На носилках лежал я. Но предложение Авгия все равно необходимо принять. Мне пора, наконец, получить мои деньги, хотя бы герою пришлось моими костями драить преисподнюю. Я поговорю об этом с Деянирой, потому что еще одна такая беседа с Геркулесом может стоить мне жизни.
Полибий по-прежнему стоит справа, фасад дома уплывает вверх и исчезает. На помосте — Деянира на фоне греческого интерьера. Она сидит на греческой кушетке и чистит щеткой львиную шкуру. В глубине виден спящий Геркулес.
Деянира. Мне, право, очень жаль, Полибий, что Геркулес так вспылил.
Полибий. Ерунда!
Деянира. Геркулес тебя очень ценит. У него грубая внешность, но доброе сердце.
Полибий. А это главное.
Деянира. Нога еще болит?
Полибий. Главное, что температура упала.
Деянира. А что тебя ко мне привело?
Полибий. Президент Элиды прислал письмо.
Деянира. Это тот смешной мужик, который требует, чтобы Геркулес убрал у него навоз? Ну и хохотала же я!
Полибий. Мне, к сожалению, было не до смеха, мадам. Моя нога…
Деянира. Да, конечно, Полибий, твоя нога… (Смущенно умолкает, продолжая чистить шкуру.) Ты ведь не считаешь, что нам надо было принять это предложение?
Полибий. Мадам, памятуя наши долги…
Деянира (смотрит на него с удивлением). Разве у нас есть долги?
Полибий. Увы, мадам.
Деянира. И много?
Полибий. Нас осаждают кредиторы. Я уже не говорю о штрафах. Мы на грани банкротства.