«Эта Вера Соломоновна не так проста, какой кажется на первый взгляд», – отметил Артем.

– Так в чем все-таки заключается его безумие? – спросил он.

– Трудно сказать определенно. Во-первых, он слывет кем-то вроде народного целителя. И как ни странно, среди профессиональных медиков. А уж окрестное население его чуть ли не за святого почитает. Лечит он людей и травами, и наложением рук, а частенько при помощи оперативной хирургии.

– Операции делает?

– Вывихи вправляет, грыжи…

– Ну и что же тут ненормального? Помогает людям… Не все ли равно, каким образом. Главное – результат.

– Ненормально то, что мог бы прилично зарабатывать, а он лечит бесплатно. Даже от подношений отказывается. Кроме того, непрерывно плетет всякую ахинею о потусторонних силах, об астральном мире, окружающем нас и непрерывно с нами взаимодействующем. И тому подобную мистическую чушь. Возможно, его знакомым подобные разговоры и нравятся, а лично мне нет. Откровенно говоря, у меня с Мариком из-за его длинного языка довольно натянутые отношения. Он постоянно обвиняет меня в приземленности, в меркантильности. А что во мне меркантильного? Вы же видели, особого достатка я не нажила. Если разобраться, Марик богаче меня. Дачу имеет… Хотя на душевнобольного нельзя обижаться. – Вера Соломоновна поджала губы.

– А каков ваш род занятий? – поинтересовался Артем.

– Директор библиотеки. Не ахти какая должность. Какие уж тут богатства!

– Ну, если с умом… – протянул Артем.

– Смеетесь? Книгами, что ли, подержанными торговать?

Доехали до Сходни. Дальше меркантильная библиотекарша толково рассказала, куда ехать дальше, и, четко командуя, вывела Артема на проселок, ведущий к дачному кооперативу. Дорога сначала петляла мимо картофельных полей, потом через перелески вывела к воротам, над которыми имелась вывеска «Момент воли».

– Вы же говорили, кооператив называется «Memento mori»? – удивился Артем.

– Ту вывеску запретили как упадническую, – отозвалась Вера Соломоновна. – Как можно в местах общественного отдыха помышлять о смерти? Напрасно местные мудрецы доказывали: рядом Клязьма, поэтому, мол, при купании нужно соблюдать осторожность, о чем и напоминает безответственному народу название кооператива. Все равно запретили!

– «Момент воли» тоже не особенно прогрессивно. Ницшеанством попахивает, – насмешливо заметил Артем.

– Начальство, видимо, Ницше не читало, – резонно возразила библиотекарша. – «Момент воли» нужно понимать как реализацию общественных устремлений и воплощение в жизнь коллективной мечты.

– Ну, если так, тогда конечно. Куда дальше ехать?

– Сворачивайте направо. Стоп. Приехали. Вот перед вами порождение мелкобуржуазных инстинктов.

Машина уткнулась в небольшой утопающий в зелени домик. На звук работающего двигателя из зарослей показался невысокий длинноволосый седобородый мужчина в застиранном, напоминающем рабочую спецовку костюме и точно такой же широкополой соломенной шляпе, как у Веры Соломоновны. Только разноцветные ленточки на тулье сильно выцвели.

– Здравствуй, Марик! Рада видеть тебя в добром расположении духа.

Приветствие, по мнению Артема, дожидавшегося, пока его представят, выглядело несколько выспренним, если не фальшивым.

– И тебе того же, сестра, – отозвался бородач. – На такси катаешься… А где же твоя пресловутая бережливость?

– Это не такси. Человек специально приехал с тобой пообщаться и прихватил меня.

– Что за человек? – Седовласый бородач с интересом взглянул на Артема.

– Журналист, – сообщила Вера Соломоновна. – Решил о тебе написать.

– Этот молодой человек – такой же журналист, как я водопроводчик, – добродушно заметил бородач.

– А кто же он, Марик?

– Посланец дьявола, – совершенно спокойно отозвался бородач.

– Я же говорила… – шепотом произнесла библиотекарша, обернувшись к Артему.

– Чего шепчешься, старая курица! – грубовато, но без злобы одернул сестру седобородый. В этот миг из «Волги» вылез пес и немедленно привлек внимание хозяина.

– Какие сегодня у меня интересные гости! – изумился седобородый и отвесил почтительный поклон сенбернару.

– Ты бы нас в дом провел, – укоризненно сказала Вера Соломоновна.

– Проходи, сестра, а их непозволительно принимать в халупе, подобной моей.

«Точно чокнутый, – решил Артем. – Но, видать, не буйный. Хотя кто его знает. Вдруг бросится. Вон как смотрит. Во все глаза». Он покосился на собаку. Пес подошел к седобородому и потерся о его штанину.

– Великая честь для меня, – почтительно произнес хозяин. – Всегда знал о неразрывности, но ныне узрел воочию. Ты, сестра, пойди погуляй, а мы… э-э… с това… э-э… граждани… нет, не то! О! С сударем…