Приучить к тому, что тебе платить обязательно, тоже не последнее дело. К этому, главное, именно приучить.

В самом начале деятельности, случалось, взрослые, повидавшие всякого, клиенты вызывающе интересовались, проиграв:

– Что будет, если не заплачу?

– Такого быть не может, – вежливо (на этом этапе вежливость обязательна) разъяснял я. – Чтобы не заплатить?.. – даже как-то удивлялся. – Скорее заплатите больше. Это еще могу понять.

Если клиент продолжал ерничать, обычно оскаливался:

– Может быть, мне это будет стоить дороже, но вы заплатите все.

И если доходило до дела, так и следовало поступать. Даже если ты с этого уже не имел ничего, прощать, махнуть рукой – ни в коем случае. Этак совсем платить перестали бы.

Помню, обыграл, еще совсем зеленым, одного прораба. Полублатного, прикрытого бандитами. Тысячу остался мне должен. Приезжаю на встречу, за деньгами.

Прораб, толстенный, с волосатой складчатой шеей, с вечным брезгливым взглядом мужик, задал именно этот контрольный вопрос.

– Не заплачу – что будет?

– Почему не заплатишь? Заплатишь.

– Не хами, обломаю, – предупредил прораб и протянул заранее приготовленную тысячу.

Потом передали, что в разных местах уточнял он: обязательно ли мне, ссыкуну, платить. Сказали, что обязательно.

Или вот – стоящий пример...

Однажды поздно вечером, скорее ночью, уходил с одной игровой хаты. На Молдаванке. Крутая точка, из тех, куда лохи не забредают. Из тех, куда идут «на люди». Кстати, та самая, где когда-то минчанину чего-то психотропного подсыпали.

Внизу, на выходе из парадного, столкнулся с одним из своих, вернувшимся недавно из круиза. Стоим, свистим, выслушиваю ироничный отчет об экспедиции.

Вдруг к подъезду еще какой-то тип направляется, вроде незнакомый. Прежде чем исчезнуть в черной дыре парадного, останавливается подле нас. Приглядывается. Вполне нахально всматривается в лица.

Мы от наглости «напихать» ему как следует не успели. Все, что хотел он, похоже, уже увидел и тихо нырнул в подъезд. Переглянулись, съехидничали на его счет, продолжили беседу.

Возвращаясь домой, все вспоминал я странное лицо, бесцеремонно разглядывавшее нас. Дерзкий тип. В таком месте следует быть поделикатнее. И все остальное – странно. Чужак... На точку шел один... Да еще с этим своим дурным воспитанием... Что себе думал?.. Или шибко крутой, или недоумок. По лицу – скорее второе.

Не знал я тогда, что этого типа вело, но уважение почувствовал. Нравились мне всегда такие, бездумно дерзкие, наивно не признающие авторитетов. Нравились, несмотря на типично упрощенные лица. Этот явно был из них.

На следующий день на пляже лицо это мне довелось разглядеть поближе.

Играем. Скорее дурачимся. Потому что между собой. Общаемся в ожидании фраера шального.

Гляжу, приближается... Вчерашний наглец, да не один – с барышней. Признал его сразу. Хотя видел накануне непроглядной «молдаванской» ночью, Узнал по такому же нахальному взгляду. Но тут же понял: взгляд только кажется нахальным. Нормальный, уверенный, устойчивый взгляд. Не отскакивающий при малейшем отпоре.

Не доходя, оставляет барышню на топчане. Приближается. В упор внимательно рассматривает компанию. Каждого из нас отдельно. Неожиданно вежливо здоровается:

– Здравствуйте всем. – И интересуется: – Барона еще не было?

Это он – зря. Сразу стало ясно: «косит» под многознающего. Потому что Барон – не из пляжников, и искать его тут, да еще с такими понтами, может только несведущий.

– Еще нет, – на всякий случай ответил кто-то.

– Во сколько обещал быть? – лезет дальше пришлый. И вдруг – ко мне: – Мы ведь с вами знакомы. Вчера, помните?

– Чего ж нет, – говорю. – Не один пуд соли...

Он не дает доехидничать, просит:

– Можно вас на минутку. – И отводит в сторону.

Выдал мне свою историю. Первому попавшемуся. Как Киса – Остапу. Кому-то все равно надо было открыться...

Две недели назад у них в Челябинске проездом гостил Барон. Как гостил... Работал. Прибыл один, по рекомендации. Первым делом к Малышу (моему новому знакомому). С просьбой помочь, ввести в местный мир. Слепили они на пару простенькую интригу. Барон играл. Малыш помогал. «Маячил», подстраховывал, к сомневающимся в долю входил.

За недельку без особых нервов нажили «десятку» денег, десять тысяч, значит. Барон домой в Одессу спешил.