Длинное худое лицо, прямой и тонкий нос не оставляли сомнений в его происхождении. Землянин. Потомственный аристократ. Да и говорил он по-русски без малейшего акцента.

– Надо уходить, – глянув на небо, сказал Ленор. – А то, не ровен час, прилетит из космоса какая-нибудь дура да шмякнет по нам парой бомб. Одно мокрое место и останется… Есть там у вас кто-то шибко умный. – Он ткнул вверх пальцем. – Кто придумал бомбить нас прямо из космоса. Вот, прячемся теперь, как крысы по норам…

Седой с вызовом посмотрел ему в глаза.

– Переоденься! – «Осьминог бросил к ногам имперца тельняшку и брюки. – И девчонку тоже надо переодеть. Вода холодная. Если не сменить одежду, она в два счета схватит воспаление легких. Кто она тебе?

– Племянница.

– Тогда берись за дело. Переодевайся сам и переодевай племянницу… А ты что стоишь? – прикрикнул он на Молота. – Дуй в рубку за вторым комплектом одежды! И пошевеливайся!

Когда Молот исполнил поручение, Ленор сказал ему с усмешкой:

– Боюсь, тебе снова придется спуститься вниз. Сиди там, пока не позову. И не смотри на меня так! Раздевать барышню при тебе никто не будет, не надейся.

Подросток густо покраснел и исчез в проеме палубы.

– Помогите мне, – попросил седой. – Одному не справиться.

Мужчины быстро стянули с пострадавшей всю мокрую, холодную одежду.

Юная землянка и впрямь была совсем ещё девочкой. Небольшие бугорки грудей, коричневые точечки сосков, едва заметный пушок на лобке – все это говорило о том, что ей не больше тринадцати-четырнадцати лет.

Худенькое, но хорошо сложенное тело. Очень ухоженное, можно сказать, соблазнительное… Не вызывало сомнений, что эта особа никогда не жила в подводных «домах», наоборот, много двигалась на свежем воздухе, загорала, лазила по кустам – судя по исцарапанным лодыжкам.

Имперец перехватил изучающий взгляд моряка, не увидел в нем того, что боялся увидеть – похотливого интереса к столь юной красотке, – и заметно успокоился.

Одели девочку столь же быстро, как и раздели. В просторной полосатой тельняшке и широких мужских брюках она разительно преобразилась. Стала… мальчишкой. Нормальным таким мальчишкой – юнгой, на которого по каким-то причинам не нашлось формы по размеру.

– Подожди, – остановил Ленор летчика. – Вместе отнесем. Сначала кое-что нужно сделать для вас… и для нас.

Брови седого удивленно взлетели вверх.

– Как я понимаю, такие машины просто так в море не падают, – медленно произнес Ленор. – Кто-то должен помочь им упасть. Основательно так помочь! Я ведь прав, да?

Мужчины посмотрели друг на друга. Больше слов не понадобилось: оба они были профессионалами.

Обоим было ясно: за этим крушением кто-то стоит, кто-то важный и влиятельный. Что с большой вероятностью означает проверку результата диверсии… Да-да, именно диверсии. Как ещё назвать случившееся?

Те, кто угробил самолет – они ведь не дураки, они наверняка захотят убедиться, что цель поражена. Приплывут или прилетят сюда.

И что обнаружат?

Пустой аппарат с открытым люком. Внутри – никого.

Сразу станет понято, что жертвы каким-то образом спаслись.

Могут начаться поиски или паче чаяния – погоня. А погони ой как не хочется…

– Сделаем вот что, – сказал Ленор. – Выбросим вашу одежду в море. Пусть вы утонули, а ваши останки скушали крабы и рыбки. – Он ногами поскидывал в воду все, что было снято с летчика и его спутницы. – Вот это другое дело!

– Думаете, поверят? – с надеждой спросил имперец.

– Если по уму, то надо бы вернуть шмотки в кабину самолета. Но ведь вы могли выбраться наружу… да вы и выбрались – через люк. Правильно? Обессилевшие и наглотавшиеся воды. И утонули чуть позже… Одежда без трупов – нормально. Трупы в море долго не живут, это ценный белковый продукт… Ну что, раз-два взяли?

Пилот и моряк опять встретились глазами. Один кивнул другому – в знак того, что готов нести свою родственницу вниз, в лодку…

Девочка очнулась через четверть часа – в тот момент, когда субмарина начала погружение.

– Дядя Лев, – послышался её хриплый шепот. – Что с нами? Где мы?

Седой выскочил из кресла.

– Все хорошо, детка. Я рядом. Как ты себя чувствуешь?

– В горле жжет, грудь болит… Как будто я упала с лошади на камни.

– Лошадь – это я, – послышался виноватый голос. Незнакомый. Девочка инстинктивно дернулась, повернула голову. Ей улыбался симпатичный здоровяк, одетый в странную форму.