– Но ради того удовольствия, которое испытываешь в её сетях, стоит стерпеть даже самое худшее, – она рассуждала на редкость здраво, и, будь эти слова написаны на бумаге, я бы никогда не поверила в то, что эти мысли принадлежат ей. – Сразу видно, что ты никогда не любила.

– У меня был Слав, – вежливо напомнила ей я. С одной стороны, это вызвало бы обсуждение, а с другой… С другой она смогла отвлечься от проблем со своим женихом. Теперь она выглядела не такой печальной.

– Да, он был романтиком, – заключила она таким томным голосом, будто цветы дарили не мне, а ей. – Но романтики тем и хороши, что их слишком мало и в них нужно влюбляться. В их стихи, в их цветы, в их поступки. Но ты его не любила. Просто отсрочила свадьбу с нелюбимым человеком.

– Откуда такие выводы? – я недовольно покосилась на неё, понимая, что меня раскусили.

– Ты не смотришь на него так, как смотрит влюблённая девушка.

– И как же мне нужно было на него смотреть, чтобы я выглядела как влюблённая девушка? – я подняла голову, насмешливо изображая холодную надменную женщину, я покосилась на неё. Ей от этого стало легче, и она почти пришла в себя после ссоры.

– Как ты смотришь на Захари, – когда от удивления я посмотрела на неё своими округлившимися глазами, она хихикнула как маленькая девочка. – Так, будто готова его убить, но, если нужно будет его защитить – ты сделаешь это без раздумий.

– По-твоему, любовь измеряется в том, как сильно я хочу убить мужчину, к которому испытываю тёплые чувства? – мне абсолютно не хотелось посвящать её в тайны наших с бастардом отношений: от моего чувства вины до его глупых поступков. То, что происходило между нами напоминало что угодно, только не любовь. Та ненависть, то остервенение, с которым мы спорили и доказывали друг другу кто прав не могло быть чем-то подобным. Нет. Отнюдь. Это не может быть так. Я всегда знала, что я – ведьма и любить мне не положено. Дана и её муж скорее скорее просто исключения из правил. Но, всё же, от любви я ожидала другого. Поддержка, готовность помочь, готовность защитить меня и стать моей опорой, которой я взамен смогу предложить то же самое.

И, что самое отвратительное, всё это подходило к Захари как ни к кому. Он защищал меня. Он откликнулся, когда я попросила его помочь мне. И, пусть это была просьба в какой-то мере издеваться надо мной… Что же, в конце концов, он мог не согласиться даже на это. А то, что он переживал за меня заставляло испытывать ещё больше неловкости от ситуации. В мгновение захотелось прийти в покои к бастарду и высказать всё то плохое, что я о нём думаю.

А что плохого я о нём думаю?

То, что он делает вид, что лучше него на свете для девушек мужчины нет? Это раздражает, это заставляет выходить из себя, тем более в тот момент, когда он приписывает мне те чувства, которые он у меня не вызывает.

Нет, не вызывает. Не вызывал, не вызывает и никогда не вызовет. Как может любовь превратиться в ненависть, если ненависть – то чувство, которым питаются ведьмы в своих ритуалах. Как такое тёмное ощущение может стать чем-то светлым?

Это невозможно. Как и представить то, что мы с моим стражем можем быть вместе. Разве что когда-нибудь, в далёкой старости, когда нам обоим надоест ругаться, мы будем далеко не семейными людьми. Тогда каждый из нас рассмотрит этот вариант, но даже тогда вряд ли придёт к положительному ответу. Это странно. Слишком странно, чтобы быть правдой.

Впрочем, все перечисленные качества подкупали, а к списку примкнуло ещё и то, что рядом с ним я чувствовала, что мне ничего не грозит. Но поползновений с его стороны это не исключало.

– Яна… – Лин щёлкнула пальцами прямо передо мной. – Ты замерла. Не о Захари ли задумалась?

– Я – королевская ведьма, у меня есть проблемы намного важнее, – я кивнула ей, давая понять, что не хочу больше говорить об этом.

– Например?

– Например, как сделать так, чтобы у Его Высочества была лучшая в мире невеста, – я спрыгнула с кровати, и, порывшись в своей сумке, нашла небольшой пакет порошка. Лист бумаги быстро превратился в конверт, в который я насыпала немного. – Возьмите.

– Что это?

– То, благодаря чему он перестанет вести себя так, как он ведёт, – я понимала, что это едва ли поможет. Слабительное, которое начинает действовать как раз тогда, когда руки человека тянутся к ракии. Порошок, подсыпанный в воду должен был действовать не дольше двух-трёх дней, но за такое время можно отбить охоту. Всё же, это было не слишком честно. – Но Вы должны понимать, что вашу проблему с луком это не решит.

– Я решу её сама, – она выдохнула и стала подниматься с моей кровати. – Буду осмотрительнее. Ты была права, как бы мне не хотелось этого признавать. Сначала мы договорились и всё было хорошо, а сейчас… Сейчас он просто недоволен деталями помолвки, а я просто не была такой аккуратной. Поэтому, увы, нам придётся снова говорить. К сожалению, только после того как он приедет со своей прогулки.

Я поклонилась ей в знак прощания, после чего осталась в своих покоях одна, вновь погружаясь в мысли о проблемах. Как сказать королю, что выхода нет? Ему придётся смириться с тем, что теперь он – ведьмак. Или… Мне подумалось о том, что он мог бы давать своей силе свободу только в определённое время, чтобы она не выплёскивалась в таких больших количествах. Единственный выход, к которому я пришла. Осознав, что это – лучшее, что может прийти мне в голову, я крепко заснула…