— Нет, Ворон, — сказала я спокойно. — Ничего я тебе не отдам. Я вообще ни в одно твое слово не верю. С чего ты вообще взял, что я могу согласиться? Да и что в моей силе такого неповторимого, сам же всё то же самое имеешь…

Фебал помолчал. Достал откуда-то из-под плаща небольшой медальон, золотой, из тех, что открываются.

— Посмотри.

Я удивлённо взяла этот медальон и раскрыла его. Внутри было две эмалевые миниатюры. Одну я сразу узнала. Это был портрет Рианнон, моей мамы. Совсем юная, ослепительно прекрасная с этими ее солнечными волосами и яркими фиолетовыми глазами. А вторая женщина была на нее немного похожа, чуть старше, но тоже очень молодая. Черные волосы окутывали ее грозовым облаком. Золотисто-оливковая кожа, смуглая, как у рануян. Полные, чудесной формы губы чуть улыбались. А глаза — огромные, миндалевидные, экзотичные, были такие же как у мамы, у меня и у Амрисса — ярко-фиолетовые, словно сияющие аметисты. Самая красивая женщина, что я видела в жизни.

— Это единственное, что от них осталось, от Рианнон и Аспазии, — проговорил Фебал. — От твоей матери и нашей прабабушки. Все остальные портреты Аспазии были уничтожены. Это от нее наша магическая кровь. А Рианнон посмела разбавить ее кровью безродного ублюдка.

— Мама тоже была чародейкой? — спросила я.

— Нет. Она должна была сберечь наш дар и передать своим детям. Дар Аспазии сохранил ее сын Фаламуа вместе с медальоном, потом его дочь Лилиана, потом я… Если бы Рианнон стала моей, мы бы удвоили силу, наш сын стал бы величайшим магом Хай Брасила… А она родила никчемную дочь с затаённой искрой, от простолюдина, не знающего, кто его отец… Даже несмотря на пророчество единой крови…

— Какое еще пророчество? — обомлела я.

— Единая кровь Света и Тьмы, — сказал Фебал. — Ребёнок Света и Тьмы изменит мир, расколет и переплавит его.

Я одуревше посмотрела на него и расхохоталась. Я так смеялась, что слёзы потекли. Фебал растерялся, сжал кулаки.

— Дядюшка, ты что, идиот, что ли? Ты решил изнасиловать собственную сестру из-за глупого пророчества, с чего ты взял, что оно о тебе? Ты всего лишь никчемный выродок, побочный эффект, дополнительная кривая ветка в древнем роду! — кричала я сквозь смех и слёзы. — Какая ты тьма, ты даже близко не видел ее! Ты годами вынашивал планы, возился в грязи черной магии, уничтожил всю нашу семью… И даже мысли не словил, что вся твоя сомнительная тьма — всего лишь твои собственные бредни! Ты слышал Хаоса? Ты клялся ему в верности? А Рианнон разве была дочерью Света? Она даже магом-то не была… Господи… — простонала я. — Как же ей было, бедной, страшно… когда родной брат… с которым она выросла… Сука! Тварь! — заорала я бешено. — Ты еще смел что-то о любви говорить? Псих чертов!

— Замолчи! — заорал и Фебал, аж затрясся весь. — Закрой свой грязный рот! Не смей говорить, что я не любил ее!

— Да ты помешался на этой силе! Поверил в тупые бредни! Свихнулся! Чего тебе не хватало, князем же был, живи в своё удовольствие, нет, мало всё! Ублюдок сумасшедший! Аспазию уже не достать, умерла сотню лет назад, так на Рианнон полез!

— Заткнись! — взвыл Фебал и одним прыжком добрался до меня, принялся вбивать мне мои крики обратно. Я вцепилась ему ногтями в морду, визжала, а он всё бил меня, кулак его всё поднимался и опускался, он же намного сильнее меня, но я всё равно не сдавалась. Уже ничего не видела от залившей лицо крови, выла и визжала, дрыгала ногами, попала, видимо, в чувствительное место, потому что он еще больше разьярился, хотя куда уж дальше. Его кулак в перстнях, словно в кастете, выбивал из меня воздух, бил куда ни попадя, ребро мне, кажется, сломал, нос сломал… Я поняла, что убьют меня сейчас, куда там до Самхейна, просто кулаком убьёт, просто забьёт насмерть.

Не знаю, сколько он меня так бил. Даже в детстве меня так не лупили, чтоб убить.

И вдруг это кончилось. Кто-то оторвал его от меня, отшвырнул в сторону, закрыл меня собой. Я толком ничего не видела, во рту полно крови, я ею захлебывалась, несколько зубов заметно шатались. Ой, стоматологи, где вы тут…

— Убью! — орал дядюшка. — Убью паскудину рыжую!

— Если ты ее убьёшь сейчас, тебе не видать трона, — ответил знакомый голос. — Ни один фомор не станет выполнять наше обещание. Ты разорвёшь Договор, и тогда тебя убью я. Без нее ты не сможешь противостоять мне.

— Ненавижу! — взвыл Фебал. — Я еще отплачу тебе, Атрейон!

— Попробуй без Аньи, — спокойно ответил тот.

Фебал вылетел из комнаты, хлопнув дверью. Я хрипло кашляла, протирая глаза от крови. Нифига не видно, всё заплыло. Атрейон присел рядом и вдруг притянул меня к себе, обнимая.

— Не бойся, Анья, — сказал он. — Я не позволю причинить тебе вред.

— Ты привел меня на смерть. Ради ваших ритуалов… — прошептала я с трудом, пытаясь не разреветься. — Зачем пришел, пусть бы он меня сейчас убил. Я бы вам хоть так пакость сделала…

— Эх ты, чефф, — усмехнулся он. — Хоть чем-то досадить… Чеффа не приручишь. Пойдем, маленький чефф.

— Куда? — выдохнула я с трудом, чувствуя, как неприятно шевелится в груди сломанное ребро. Больно-то как…

— В коридор. Здесь я не могу колдовать.

— Э-э… что это ты задумал? — испугалась я. — Укушу! Плюну!

— Ох, Мать-Тьма… Полечу тебя, — вздохнул он. — Ты ужасно выглядишь.

Он поднял меня на руки и пинком распахнул дверь. Вынес и передал меня подбежавшему перепуганному Эдвейну.

— Аннис, Аннис, — зашептал он, бережно прижимая меня к себе. — Я не посмел вмешаться… Я только принца позвал…

— Спасибо, Эдик, — прохрипела я. — Это лучшее, что ты мог сделать…

А Атрейон что-то бормотал, осторожно прикасаясь ко мне засветившимися пальцами. Тонкие пальцы, хрупкие, косточки, словно птичьи. И раны мои затягивались, сходили синяки и ссадины, унималась кровь. Холод бежал по моей коже, холод от его магии. Ничего общего с леденящим холодом с привкусом гнили, как от магии Фебала. Даже приятно остужает горящие раны. Я отчетливо услышала щелчок от сломанного носа. Твою ж…