Завтракали мы дарами моря. Бренн и Аодан насобирали крабов, небольшие, в ладошку, но вкусные… Моргана, увидев их, еще шевелящихся и драпающих из котелка, развизжалась, она такую гадость есть не будет, фу-фу-фу! Твари с ногами, как она выразилась. Мы над ней поржали, показали, что с крабом делать. Честно, я сама не сразу наловчилась.

Все были довольны, даже Моргана просекла прелесть морских деликатесов. Я еще нашим про суши рассказала из сырой рыбы, девчонки все заплевались, Моргана снова зафукала, а Бренн сказал, подумаешь, чего он только в своей жизни не ел, особенно в детстве, когда отец его еще на корабль не забрал. А он на улице рос, в порту Брадхита, между прочим. Есть захочешь, на помойках при рынке рыться будешь, буркнул он. Похоже, из всех у него самое хреновое детство было.

Поехали мы по побережью. На тракт возвращаться не спешили, тут воздух какой… С морем прощаться жаль было.

— Лелька! — моя Искорка шла рядом с Ромашкой, так что орать не пришлось. — А что, правда умеешь с животными разговаривать?

— Ага.

— Даже с крабами? Они же тупые, у них вообще мозгов нет!

— Ты что, думаешь, я с ними, как с тобой разговариваю? — рассмеялась Леля. — Они слова не понимают, только образы… Вроде «опасность», «еда», позвать могу, вот лошадкам запретила отходить далеко от лагеря…

— Хм… То есть идёшь ты на охоту, ко мне, зайчик, и в суп его?

— Я не хожу на охоту! — чуть побледнела Лелька.

— Вся же знать охотится, какие у вас развлечения-то…

— Я не могу убивать животных, — затрясла Лианель головой. — Ты что, как так можно, позвать, воспользоваться доверием и убить… Мой дар в единении со всем живым, звери и растения верят мне… Я даже когда травы собираю, прошу у них прощения, хотя у них нет такой боли и страха, как у зверей…

— Ясно всё с тобой, то-то ты такая жалостливая…

— Обычная я, — вздёрнула нос Лианель. — А звери знают, что я им никогда плохого не сделаю, потому и они меня не обидят. Никто и никогда.

— То есть, нарвёмся мы, к примеру, на медведя в лесу, ты ему просто скажешь «иди отсюда» и на дерево лезть не придётся? — хмыкнула я.

— Хуже того, — захихикала Леля. — Я его попрошу мёда принести, и он принесёт.

— Есть свои плюсы. — засмеялась я.

— Ой, смотрите, что это там? — крикнула Ила, тыкая пальцем куда-то в полосу прибоя.

Накатывающие волны шевелили что-то на прибрежном песке, что-то светлое. Мы ринулись вперед, разглядели, что это человек, лежащий без сознания, или мертвый, ой, блин…

Молодой темноволосый мужчина, совершенно обнаженный, лежал ничком, лицом в песок. Мы подбежали, Леля кинулась его проверять, нашла пульс на шее, живой оказался, Весь в страшных ранах, давно уже тут лежит, раны запеклись в морской соли. Парни завернули его в чей-то плащ, отволокли от воды.

— Едва живой он, — сказала Лелька. — Ребята, воды пресной найдите скорее, соль смыть.

Бренн вскочил обратно на коня и погнал искать родник какой.

— Чего с ним мучаться, добить легче, — проворчала равнодушно Моргана, глядя, как все мечутся вокруг несчастного.

— Ты что! — вытаращился на нее Алард. — Бедолага, наверное, кораблекрушение потерпел, спасать надо, помочь, а ты!..

— У него раны не от ударов о камни. — хмуро сказала Лелька. — Оружием его били, только странным… словно с крюком, вон из спины клочья мяса торчат…

— Гарпуном, что ли? — ахнул Аодан. — Рыбаки передрались?

— Какая разница-то, — вздохнула Ила. — Помочь всё равно надо, человек же…

— Нашли человека! — фыркнула Моргана, мы на нее все заорали аж, и она удивлённо притихла.

Бренн вернулся с двумя бурдюками воды, принялись парни вычищать его раны от соли и песка. На животе и груди ран, к счастью, не было, только синяки и ссадины от камней прибрежных, ой, страшно представить, как гарпуном бы туда угодили, уже никто бы не помог, даже Лелька. Мы с Илой и Ярой насобирали плавника сухого, развели костёр, на который воду поставили кипятиться. Леля торопливо выгребла из своих поясных мешочков нужные травы, вручила мне, мол, кидай в кипяток. А сама принялась лечить пострадавшего, ну как она умеет, пальцами.

— Крови он потерял… как живой еще… — бормотала она.

Возились мы с ним долго. А он едва открыл глаза, мутным взглядом посмотрел на нас, склонившихся, прошептал «Брат…» и снова отрубился.

— Чего? — удивился Аодан, на кого и смотрел-то раненый. — Какой я ему брат, я своих братьев всех знаю!

— У тебя братьев много, точно знаешь? — хихикнула я.

— Аннис, что за дурные шутки! — возмутился он.

— У тебя же папка пиратствовал, может, еще какие братья-сестры где затерялись…