И почувствовала, как что-то поменялось. Мун нервно повела ушами. Разомкнула клыки, настороженно подняв глаза.

Стало тише. Веселье прекратилось, и почти все взгляды обратились к хромающему от входа зверю. Гиена, в чьём кровавом, искажённом от боли оскале угадывалась умиротворённая усмешка. Было видно, как он прячет лапу под изорванным в клочья плащом, безуспешно пытаясь зажать рану на брюхе, пока другая плетью тянулась за ним. Видно, кровь, что всё ещё стекала по окрашенной алым одежде и медленно спускалась по его ноге на пол. Тяжело дыша, он сел на ближайший стул перед стойкой, и Волнир подошёл, привычно наполнив очередной бокал.

Никто не пытался помочь. Все только наблюдали за ним, как и бармен, что ничуть не изменил себе и тяжёлым взглядом уставился на полуживого зверя. Дико. Мун снова ощутила тот могильный холод, что повеял от стены в переулке. Но сейчас причина была другая. Безжалостные взгляды, в которых читалось холодное безразличие...

–  Что ж...
–  гиен отнял от раны лапу. Взял бокал, подняв глаза на оленя.
–  За твоё здоровье, Жнец.

Дрожащей лапой он не сразу смог опрокинуть содержимое в пасть и довольно зажмурился, когда это наконец вышло. Блаженно вздохнул, уронив зажатый в окровавленных пальцах бокал на стойку. Медленно склонился над ним, тихо и утробно засмеявшись. Но этот безумный смех мгновенно перерос в кровавый кашель, и его лицо вновь исказилось в боли. И стоило ему успокоиться, на стойке его уже поджидал новый наполненный бокал.

–  Плату вперёд, - бармен придвинул бокал ближе к нему.
–  Копаться в твоём трупе никто не захочет.

–  Само сострадание... Как скажешь, - гиен вновь приоткрыл разбитые клыки. Дотянулся до выпивки, услышав за спиной тяжёлую поступь.
–  Хоть ты редкостный ублюдок, но мне этого буде...

Слова мгновенно перешли в едва слышный скулёж, когда его плечо сдавил носорог со сломанным рогом, что вошёл в бар следом. Мун узнала его - именно он был в дверях казино. Громила развернул гиена к себе. Посмотрел на его разбитую морду, гневно выдохнув стекающие по носу капли дождя. И тогда на толстокожей морде промелькнула тень усталости, сменившаяся презрением.

–  Моё почтение. Мистер Волнир, - громила выпрямился, твёрдо обратившись к бармену.
–  Прошу прощения за бестактность. Но у нас с ним остался вопрос, не терпящий отлагательств. Вставай, - он повалил гиена вместе со стулом. Не давая ему подняться или же прийти в себя, крепко держал за израненное плечо, утаскивая за собой.

–  Ты в этом уверен?
–  спокойно произнёс вслед Волнир, вытирая кровь с оставленного бокала.
–  Фрэнк?

Носорог остановился в тени проёма. Медленно сжал кулак. И Мун смогла разглядеть, как желваки заиграли на его морде. А гиен безумно рассмеялся, видно, только сейчас оклемавшись от боли. И вновь зашёлся в хриплом кашле:

–  Поздно...
–  он издевался.
–  Поздно, Фрэнки!..

Носорог сдавил плечо, оборвав слова гиена его же воплем. И лица неучастных впервые приобрели заинтересованный окрас, направив всё своё внимание к ним.

–  Не у тебя одного есть принципы, Говард, - медленно, вкладывая недовольство в каждый слог, проговорил он, оборачиваясь. Раздражённо посмотрел на бармена, не собираясь отступать.

–  Даже если так, - Волнир опустил бокал на стойку. И Мун почувствовала далеко не мнимую угрозу, что просквозила от его холодного тона.
–  Ты знаешь мои правила.

–  Фрэнк, - лев приподнялся за одним из столиков.
–  Брось его. Оно того не стоит.

Носорог не обратил внимания. Продолжая невидимую схватку, стоял, не сводя сломанного рога с безмятежного бармена. И, смотря на него, Мун невольно чувствовала всё то напряжение, что с каждой секундой скапливалось в воздухе. Пока Волнир ждал, ничуть не утратив своего хладнокровия.

–  Подавись, - громила отбросил взвизгнувшего гиена к стойке. Встряхнул плечи, выпустив пар, и угрюмо достал платок из кармана пиджака.
–  Всё никак не меняешься, да?!
–  носорог брезгливо протёр окровавленные пальцы, переступив через гиена. Остановился перед барменом и наклонился ниже, поравнявшись с ним ростом.
–  Пора и тебе стать гибким, пока ещё не поздно, Говард.

–  Рад, что мы пришли к взаимопониманию. И, раз тебе спешить больше некуда, - олень слегка наклонил голову к едва поднявшемуся гиену.
–  Думаю, твоя шестёрка способна оплатить тебе выпивку...

Четвёртая глава - Цена свободы

Ночь. Она казалась сном... Шум дождя и ветра, что недавно заглушал слившиеся в утробном рычании стоны, доносился из приоткрытого окна. Мягкие локоны, что податливо ложились в пальцы, распластались, прикрыв собой шею. Приглушенный свет из-за шёлковой ширмы, что неровно оседал на её бёдра, обнажал следы грубых прикосновений. И всё же пора было проснуться. Покинуть тепло её тела и ровное, обжигающие дыхание на груди, что вместе способны заменить одеяло. Как и эти атласные простыни, в беспорядке смятые на мягкой постели. Даже запахи не хотели отпускать: пытались оттянуть этот момент, без конца вызывая приятную дрожь, всё никак не унимающую сердце, чьё учащённое биение она продолжала молчаливо слушать. Но, обнимая её в ответ, он чувствовал совсем другое биение сердца. Тихое. Медленное...

–  Уже уходишь?
–  Уайт приподнялась на локтях, не скрыв лёгкой досады в голосе.
–  А я действительно хотела, чтобы этим вечером ты принадлежал только мне.

–  Я и не сомневаюсь, - Блэк надел штаны. Поднял с холодного пола майку и вернулся к белоснежной волчице, нависая над её дикими, так подходящими к властной ухмылке глазами.
–  Ты даже не представляешь, каково мне. Уйти от той, чья гипнотическая красота не даёт отвести взгляда...

–  Кхм, - она перехватила ремешок у его шеи, притянув волка ближе.
–  Льстец...
–  медленно коснулась его губ своими. И внезапно оттолкнула, когда ошейник раскрылся.
–  Что, если меня заинтересует кто-то другой?