видать...

Мора всхлипывала какое-то время.

– Раз все так сложно, ты бросишь все и уйдешь?

– А так можно? Здесь ты. Здесь Шениера. И есть только путь сражений.

Мора посмотрела в глаза Ганнеру.

– Я люблю тебя, Ганнер. Я буду сражаться ради тебя и Шениеры.

– Знаю. Я тоже тебя люблю, Мора.

– О, я так тебя люблю...

Вейлин и Асурей молчали, слушая разговор из зеркала. А потом Асурей тихо

сказала:

– Вейлин... Это нельзя никому рассказывать.

– Я тоже так думаю, - согласилась Вейлин.
– Если все узнают, что ситуация такая, все

будут потрясены. Ролония вообще в себя не придет.

– Точно, - шелковым голосом сказала Асурей.

– Асурей? Ты смеешься?
– спросила Вейлин. Плечи Асурей подрагивали, это заметил

и Кьема-мышка.

– Не смеюсь.

– Значит, не смеешься?

– Не смеюсь...

В зеркале Мора крепко обнимала Ганнера, перестав жаловаться. А потом Мора

сказала слабым голосом:

– Ганнер, можно называть тебя как в старые времена?

– Старые?

– Когда мы начали встречаться?

– О, хорошо.

Щеки Моры покраснели, и она сказала:

– Старший брат...

И Асурей тут же рассмеялась.

– Эй, нельзя над таким смеяться.

– Прости... Не сдержалась.

Асурей зажала рот. Ее тело содрогалось.

– О, старший брат, можно сесть тебе на колени?
– по-детски сказала Мора в зеркале.

– Хорошо, кроха.

Ганнер сдвинул колени, и Мора уселась на них. И прижалась к Ганнеру. Асурей

отчаянно подавляла смех.

– С их разницей в возрасте он вполне мог быть ей старшим братом...

От этих слов Вейлин Асурей затряслась еще сильнее. Она возмутилась, Вейлин лишь

пожала плечами.

– Ты слишком редко смеешься,

Вейлин.

– Ну... я делаю это, когда никто не

видит.

– Я и подумать не могла...

Мора в зеркале прижалась носом к

шее Ганнера, как щенок.

– Старший брат вкусно пахнет.

– Вот как? Ты пахнешь вкуснее.

– Скажи, старший брат, - Мора

посмотрела в глаза Ганнеру. - Мора

милая?

Этого хватило, чтобы Асурей

побежала за дом, зажимая руками рот. Она

чуть не раздавила Кьема-мышку, который

прятался в той стороне. Тот переместился,

чтобы видеть всю ситуацию, и обнаружил

Асурей в тени дома. Она хохотала,

держась за живот.

– Тише ты, Асурей. Тебя услышат, -

сказала Вейлин, догнав ее.

– П-прости... но я больше не могла

держаться, - плечи Асурей дрожали, хоть

она и обхватила себя руками. Вейлин

ждала, пока она успокоится.

– Мы закончили?

– Да, хи-хи, больше я терпеть не

смогу, а там, похоже, никаких важных

секретов нет.

– Думаю то, что она называет его

братом, довольно-таки важный секрет.

– Молчи, а то я не перестану

смеяться.

Вейлин отвернулась от Асурей.

– Ладно. Оставляю тот Святой

инструмент на тебя. Я никому не расскажу

о главе.

– О, это хорошо. Меньшего я от тебя

и не ожидала.

Асурей все еще обнимала себя

руками.

– Я... не в том дело. Если все узнают,

тебя выгонят. Поэтому я тебя прикрою.

Асурей вернулась к зеркалу. Кьема-

мышка побежал за ней.

Асурей подняла оброненную кисть и

потерла рукой круг на стене. Зеркало,

показывающее пустой дом, пропало.

Вейлин уже отвернулась от дома, она

улыбалась.

– Глава, выступление было прекрасным.

Кьема-мышка услышал громкий смех.

* * *

Следующим утром Мора Честер читала в кабинете документы перед тренировкой.

Кьема-мышка, как обычно, прятался на балке под потолком. Мора была в привычном

состоянии.

В кабинет пришла Вейлин. Она осторожно обходила монахинь и отмечала,

подслушивают ли они. Мора пыталась понять, в чем дело.

– Что такое, Вейлин? Какие-то секреты?