Шрифт:
« После нашей встречи многое стало меняться. Сегодня я впервые смогла победить
сразу пятерых наемников. Правда, я сама при этом пострадала... Но я становлюсь
сильнее».
На написание этой фразы у Ролонии ушло полчаса.
« Жизнь на горе изменилась? Даже если не изменилась, я беспокоюсь. Ты не ранен? Я
научилась лучше залечивать раны, и я бы хотела помогать Ад-куну».
Ролония вдруг скомкала пергамент и бросила в урну. Потом она подняла пергамент и
принялась терзать его на мелкие клочки. Ее лицо было красным.
После этого Ролония вернулась в кровать, но еще долго не могла уснуть и
ворочалась.
Кьема-мышке хотелось узнать, кто этот Ад-кун. Стоило взглянуть на человека, так
изменившего ее. Но он не мог покинуть храм.
* * *
С того дня Ролония стала засиживаться допоздна. Она писала письма Ад-куну, а
потом выбрасывал их. Кьема-мышка не понимал, зачем писать письма, которые не
собираешься отправить.
Через три дня написание писем перестало быть сложным для Ролонии, и она стала
описывать в них больше.
Она подписывала письма заголовком «Рассказать тебе, когда мы встретимся» и
перечисляла там все, что случилось за день. Это даже казалось Кьема-мышке интересным.
На другой день она написала «Слова, чтобы подбодрить Ад-куна». И по ее письму было
видно, что она сильно зависит от этого человека.
Ролония снова все выбрасывала. Кьема-мышка никак не мог это понять.
Ему казалось, что письма ее развлекали, словно она не знала других способов
отдохнуть.
А на следующий день она написала письмо, которое озаглавила: «То, что хотелось
бы сделать вместе с тобой». Побывать в городе у Храма Свежей крови. Посмотреть на
коров.
Каждую ночь Ролония выделяла время для писем, а потом Кьема-мышка начал
замечать, что порой она бормочет под нос:
– Даже не знаю, есть ли в твоих родных краях такие красивые места...
Ролония прижала ладонь к щеке, покраснев.
– Ой-ой. Как бы мне хотелось вернуться на ту гору...
Кьема-мышка подозревал, что Ролония думает о свидании. Потому она так краснела.
Кьема лишь тряхнул головой.
– Поиграли бы вместе, повеселились бы... Мне это понравилось бы...
Кьема-мышка был убежден, что ей нравилось представлять, о чем она говорила бы
на свидании с Ад-куном.
– Ролония красивая... что? Ты не можешь говорить такое, Ад-кун...
Ролония покачала головой, сжимая красные щеки руками. Как и всегда, она изорвала
пергамент, выбросила и легла спать.
Укутанная в одеяло, Ролония не прекращала бормотать.
– Что же делать... Ты такое говоришь, я смущаюсь... Ох, что же... нет, я не знаю даже,
что сказать...
Ролония засыпала и просыпалась, бормотала под нос в волнении.
А потом она посмотрела на зеркало, висевшее в углу. Какое-то время она
разглядывала свое отражение.
Ролония застыла, а потом помрачнела.
– Ну, да...
– выдавила она.
– Красоты здесь нет, верно?
Ролония вздыхала всякий раз, глядя в зеркало. А потом перестала представлять
свидание, забралась в кровать и уснула.
* * *
Наступил следующий день. Ролония направилась в столовую, и Кьема-мышка за ней.
Хотя еще не наступило время обеда, людей там было много. Святые и монахини
перекусывали там в выпавшую свободную минуту, и Кьема-мышка уже это видел.
За столом в углу сидели кругом семь женщин, одна из них была Святой Огня Ленель,
а другими были монахини. Вообще-то, они стояли на разных ступеньках иерархии, но
общались, несмотря на это.
На столе стояли мисочки из ракушек с водой, румянами и пудрой, а еще тонкая кисть
рядом с чем-то красным.
Женщины обсуждали их использование.
Святым и монахиням не позволялось заниматься такими глупостями.
Но, насколько видел Кьема-мышка, это запрещалось не очень строго. Ленель
руководила нанесением косметики, а никто в столовой даже не нахмурился.
Ролония приблизилась к ним. Кьема за ней. Ленель заметила ее и спросила, нанося