Отец вымученно улыбнулся и сказал:

– Я попрошу приглядывать за вами, чтобы не натворили дел.

– Кого?
– удивилась я, но тут вошла медсестра с обезболивающим уколом, и беседа сама собой прекратилась. Поцеловал папу в щеку, я вышла в коридор, а утром нам позвонили из больницы и сказали, что его не стало.

Вспоминать те дни было безумно больно, поэтому разговор о том, что отец не оставил нас без присмотра, совершенно вылетел из головы. Теперь же, вспомнив эту фразу, мне оставалось надеяться, что этот человек (или люди) сможет найти и вызволить меня из плена.

Когда Собачья Морда в третий раз появилась передо мной, я тихо попросила:

– Дай мне воды, я очень хочу пить.

Он молчал минуту, по привычке слепя фонарем и скрываясь за обратной стороной света, после чего развернулся и ушел. Я удивленно вцепилась в прутья решетки, до боли вглядываясь во тьму. Его не было долго, и постепенно вся надежда на то, что я смогу утолить жажду, исчезала. Горько усмехнувшись, я плюхнулась на ящик, натягивая платье как можно сильнее на ноги.

"Лучше ужасный конец, чем бесконечный ужас ", - мелькнуло в голове, и я в этот момент всерьез задумалась, а не обломать ли мне ему весь кайф и сдохнуть прямо здесь. Вот будет неожиданность...

Мои мысли прервало повторное появление маньяка. Что - то было в его правой руке, что-то, похожее на тарелку. Я подалась вперед, но, все еще оставаясь на безопасном расстоянии, так, чтобы он не смог схватить меня, просунув руку через прутья.

Поняв, наконец, что он несет, я перевела на него недоверчивый взгляд и спросила шепотом:

– Что это?

– Вода, - ответил он мне и положил собачью миску, до краев наполненную жидкостью, к себе под ноги.

Вся ирония заключалась в том, что я не могла затащить посуду в клетку, не наклонив ее и тем самым не расплескав содержимое. Оставалось только либо черпать воду ладонью, либо по-собачьи лакать, стоя на четвереньках, потому что иного не позволяла длина оков.

Зажмурившись и стиснув зубы, я сцепила кулаки, чувствуя, как наполняюсь гневом.

– ПЕЙ! – вдруг заорал он, ударяя чем-то по прутьям решетки и пиная в мою сторону миску.

От грохота и его громогласного рева все закружилось, замелькало перед глазами, и я бросилась вперед, крича ему в ответ:

– Я не животное! Понятно тебе? Я – не собака! Ненавижу тебя, ты, чокнутый ублюдок! Сам пей из своей собачьей миски, ты же носишь на голове эту уродскую маску, чертов пес!

Я кричала и кричала ему, чувствуя, что приходит облегчение, а страх отступает на второй план. Никому не позволено издеваться надо мной, никому - и точка.

Все это время похититель не издавал и звука, и когда я, выдохнувшись, села на край ящика, он протянул мне через решетку бутылку минералки.

– Теперь я вижу, что ты хочешь жить, - произнес маньяк и ушел, а я, не веря собственным ушам, открыла бутылку и, понюхав содержимое, жадно осушила половину.

Не помню, что мне снилось, но пробуждение было резким: я вскрикнула и села, ударившись локтем об злополучный ящик. На то, чтобы вспомнить последние события, ушло пару мгновений, еще одно – чтобы понять: весь подвал был залит красным светом.

Лампа, закрученная над дверью, окрашивала в тревожный цвет пространство. На большом, старом кресле, когда-то бывшем одним из показателей богатства во времена союза, сидел мой похититель. На нем все так же была собачья голова, рубашка в клетку с длинными рукавами, джинсы, кроссовки. К креслу он прислонил топорик для разделки мяса, при виде которого у меня пересохло во рту. Я с трудом отвела от него взгляд и заметила, что с потолка свисают цепи, на стене слева виднелось зеркало, справа – непонятные надписи, больше похожие на неровные полоски, в спешке нанесенной не кисточкой, а пальцем.

– Доброе утро, Стася, - произнес похититель, и я вздрогнула. Этим именем меня называл только отец, и теперь, услышать его впервые за два месяца было неожиданно и больно.

– Не называй меня так, - ровным голосом произнесла я, игнорируя его приветствие. – Что было в бутылке?

– Вода, - пожал он плечами, повернув морду в мою сторону.

– А еще?

– Обезболивающее и снотворное.

Наличие снотворного объясняло тот факт, что я почти сразу уснула, едва успев закрыть крышкой бутылку, которой, к слову, теперь не было.

– Чего ты хочешь? – после вчерашней выходки я словно вернулась к своему прежнему состоянию, осмелев и решив бороться до конца. Не помню, что мне снилось, но боевой настрой был при мне, чего я уже давно не чувствовала.

– Куда интереснее, чего хочешь ты, - произнес маньяк, заставляя злиться.

– Я уже сказала: я хочу жить, хочу выбраться отсюда.

Легко поднявшись с кресла, мужчина сократил расстояние между нами и застыл напротив, склонив голову на бок.

– Какая мерзкая морда, - не выдержав, произнесла я. Она и вправду была отвратительной: кожаная вставка в центре, мех по краям, разинутая пасть с острыми клыками. Это даже не пес, а волк, оборотень.