– А ну, мальчики, грузите. Покупатель приехал.

Бомжи с помощью соседа-бирюка и Катькиного мужа быстро покидали всю картошку в тележку, в том числе и мелкую. Вот тут-то и появился хозяин земли, полез чуть ли не в драку. Катькин муж-здоровяк быстро его усмирил, а говорила с ним Надежда. Говорила тихо, но последние слова Катькин муж слышал. Надежда сказала:

– В суд подашь? Да ради Бога! К тому времени мы картошку съедим. Не забудь, кстати, с работниками расплатиться. Ты их нанимал, не Агаша. И не вздумай строиться здесь! Процесс я все равно выиграю. Но я бы на твоем месте поостереглась. Помнишь такого Жору Хана?

– Так он сгорел...

– Я зато жива, - зло проговорила женщина...

Она еще что-то тихо добавила. И приказала ехать. Задумчиво, с опаской посмотрел ей вслед новоявленный хозяин. Зато довольно улыбался сосед-бирюк. Он-то знал от мужика, что приехал сюда на тракторе, что у "Надьки отец настоящий генерал, правда, сейчас в больнице лежит, но скоро его выпишут. Он, надо будет, танки сюда приведет". В танки сосед-бирюк не поверил, а про генерала и так знал, что дом, где отныне работала и жила Агаша, генерал купил себе.

С приходом Агаши Надежде стало гораздо легче. Она почти каждый день навещала в больнице Веру, подолгу сидела у неё, теперь мальчиков не надо было тащить за собой.

Но как-то раз Надя вернулась от Веры не одна. На веревке женщина вела унылую грязно-серую козу с поломанным рогом.

– Агаша, - весело закричала Надежда.
– Выгляни в окошко. Я тебе корову купила. Совсем недорого. Какой-то пьянчужка на станции продавал. Катька сказала, что он, наверно, украл её. Вот я купила у него и привела тебе эту бедняжку. Агашенька, коровка наша, наверно, сильно кушать хочет, смотри, она не только цветы, даже кусты голодает, прямо с ветками ест.

Вышедшая Агаша увидела на веревке тощую козу, что уже жадно занялась цветущими до сих пор ноготками на клумбах, всплеснула руками:

– Манька, кто же тебе рог поломал?

Коза, увидев пожилую женщину, жалобно заблеяла и побежала к ней.

Целый вечер Агаша приводила в порядок свою Маньку. Вычесала репьи, счистила со шкуры грязь, даже расчесала шерсть. Накормила хлебушком козу, напоила теплым пойлом. У Нади нашлись неиспользованные просроченные пакеты с детским питанием, сухое молоко, козочка очень одобрила это питание, разведенное теплой водой. Больше коза не выглядела грязной и унылой, она была просто серо-белой, только шерсть еще не лоснилась. Отвели козу в пристройку к курочкам. Агаша нарвала ей с участка травы, благо её никто так и не скосил после осенних дождей, заварила немного комбикорма, все отнесла козе. Манька спокойно дала подоить её и, довольная, после легла на постеленную солому в пристройке. Агаша понесла в дом молоко. Надежда на кухне варила картошку. Тут же на ковре играли дети.

– А вот и молоко, - сказала Агаша.

Мальчики с удовольствием ели рассыпчатое картофельное пюре, разбавленное козьим молоком. Надежда поела круглой картошки. Агаша поняла, что женщина не хочет козьего молока, но не обиделась, заговорила о другом.

– У кого вы Маньку купили, Надежда Дмитриевна?
– решительно спросила она.
– Это ведь моя коза. Я пойду и заберу деньги.

– Да ладно, Агаш, - ответила женщина.
– Там уже наверно все деньги пропили. Такой дохленький мужичок, в чем душа держится, еще голова подергивается, он не местный, из твоего соснового Бора, так Катька сказала.

– Все поняла, - сердито сказала Агаша, - это Сережка, по прозвищу Фунтик, из нашей деревни. Алкаш он.

Потом женщина узнала, что Катька, которая знала всю округу и была в курсе всех бед Агаши, сразу догадалась, чью козу вел на веревке Фунтик, плюгавенький мужичишка, алкоголик, к тому же он подворовывал. Соседка поняла, что побоялся горе-бизнесмен продавать краденую козу в своей деревне, поэтому пришел с ней сюда, на железнодорожную станцию, возле которой шумел базар. Соседка пробовала отобрать её у Сереги, тот артачился, кричал, что это его животина, что он от матери в наследство её получил, что за ней покупатель должен сюда приехать. А тут с электрички сошла Надежда, Катька бросилась к ней и все рассказала. Надежда подумала, сунула немного денег алкашу, пригрозив, что вызовет милицию, если не отдаст козу. Тот согласился. Довольная Надежда повела Маньку Агаше. Вот так появилась коза. Только молока у нее было немного, с точки зрения Агаши. Алкаши, что подобрали и спрятали сбежавшую козу, не всегда её доили вовремя и не до конца выдаивали. Но литр молока ежедневно был, мальчики с аппетитом ели жирную белоснежную манную кашку и рассыпчатое картофельное и овощное пюре. Еще и оставалось немного молока. Агаша делала творог, только старший мальчик отказывался его есть, зато щеки Саши от этого творожка покруглели еще больше. А потом Агаша набрала побольше творога и сварила домашний сыр. Надежда была в восторге.

– Агашенька, - говорила она.
– Ну, разве сыр может быть таким вкусным? Объедение просто.

– А вы Мише можете смело давать этот сыр, - отвечала Агаша.
– От него щечки не будут шершавыми. В нем нет никакой химии.

Надежда осмелилась, дала немного. Сыр мальчик мигом съел и протянул ручку за вторым кусочком. Он молчал, не говорил, мальчик вообще ничего не говорил, только в голубых глазках застыла такая большая просьба, так ему хотелось еще сыра. Надежда вздохнула и подвинула тарелку: кушай, малыш. Агаша была права: от домашнего сыра аллергии у Миши не было.

Но самой удивительное событие произошло позже, через два дня. Мишенька, глядя в окошко на бегающую по двору Маньку, что доедала последние цветы на клумбах, как-то радостно улыбнулся, показал пальчиком во двор и сказал второе слово в своей жизни: "Козя". Агаша радостно перекрестилась, Надюша обняла сына и заплакала. Она вообще была постоянно расстроена в последнее время, поэтому плакала часто. Её родственница, Вера, умирала в больнице.

Агаша и Надежда сразу почувствовали доверие друг к другу. Надежда без конца моталась в больницу к Вере. Мальчиков оставляла с Агашей. Очень трудно привыкал к нянюшке Мишенька, плакал без мамы первые дни. Но Агаша была терпелива. Рассказывала сказки, рассматривала картинки, звала кота, одевала детей, шла с ними смотреть курочек и козу. Понемногу мальчик привык.