И талантливая актриса, быстро подключив диктофон, на котором были записаны их с Жорой сеансы любви, произвела детские беспомощно-пронзительные крики. Малыш даже и не проснулся, спал крепко, не слышал. Жора все это выслушал, выключил диктофон и сказал:

– Нет. Ты уйдешь одна. Возьмешь деньги, которые я тебе дам. Спрячешься у своей родственницы в Осинках. Отцу своему и его жене ничего не говори. Ни к чему генералу все знать. Он у тебя решительный, может и пристрелить, я-то знаю, - Жора криво усмехнулся, он как-то столкнулся с генералом и получил отпор.
– Я потом приду за тобой и деньгами.

– Жора, а как же мальчик? Ты же сказал, что он будет нашим сыном, - в глазах женщины сверкнули слезы. Она не теряла надежды уговорить жестокого Хана пожалеть малыша.

– Будет у нас сын, но другой. Сама выберешь, из любого приюта, любого ребенка, хоть негра. А может, буду с тобой жить, и меня сумеют вылечить. Тогда моего сына родишь. Этого же сопляка я обещал убить еще до его рождения. Жора Хан выполняет свои обещания. А сейчас клади сюда деньги, чтобы никто не знал, что ты их уносишь.

Жора швырнул ей длинную спортивную сумку, открыл сейф, вытащил кейс, полный долларов.

– Положишь в эту сумку, - приказал Хан. - Сверху бросишь свои тряпки. Никто не должен видеть, что ты уносишь деньги.

– Да моих вещей здесь практически нет. Чего я туда положу?
– равнодушно спросила Анастасия.

– Из гардероба маменьки возьмешь, - Жора вслед за Анастасией стал называть Фелицию Степановну маменькой.
– И побрякушки свои возьми, что я тебе дарил. Еще понадобятся. Собирайся, Настька, пока я добрый. Пойду, скажу шоферу, чтобы отвез тебя в Осинки.

Жора вышел.

Анастасия внешне была спокойна. Она твердо знала одно, что ребенка здесь не оставит. Найдет выход. Надо будет, убьет сама Хана. Жаль, что отказалась, когда он ей дарил пистолет, и стрелять не хотела учиться. Сейчас бы она застрелила, глядишь, может, кто из людей Жоры и пожалел бы и отпустил бы её с ребенком. Женщина поглядела на спящего ребенка, малыш надул губки, почмокал ими. "Наверно, мама ему снится", - тоскливо подумала женщина и пошла в комнату маменьки, открыла шкаф. Вытащила наугад несколько дорогих ярких вещиц, Фелиция Степановна все молодилась, одевалась ярко, вызывающе. Анастасия зло швырнула одежду на диван. И тут взгляд актрисы упал на большую куклу, что была точной копией человеческого младенца, эту куклу как-то притащила Фелиция Степановна, так она доказывала сыну, что хочет внуков. Трясла этой куклой перед Жорой, умилялась, нежно прижимала к себе перед Анастасией. Актриса тогда фыркнула, жалея Жору, что дети ей не нужны, для нее главнее всего мир искусства. Жора же обозлился, вышвырнул и матушку, и куклу. Фелиция Степановна демонстративно уехала, вся обиженная, а куклу подобрала и с подчеркнутой любовью разместила на диване. Но больше сыну не осмеливалась показывать искусственного младенца. "Анабель", - вспомнила Анастасия глупое имя куклы, удивительно похожей на человеческое существо. Мозг женщины работал как часы. Было такое впечатление, что к разуму подключилась еще какая-то система контроля в организме, она просчитывала все действия женщины наперед. Анастасия пробормотала: "Я кажется могу полюбить матушку Фелицию Степановну", - схватила игрушечного младенца, замотала его в яркие тряпки, что вытащила из шкафа Фелиции Степановны, вернулась назад в спальню Жоры. Взгляд упал на сумку. Еще не соображая, что делает, актриса бросила кейс на самое дно, сверху закрыла первой попавшей простынею, свернув её несколько раз, положила туда спящего ребенка:

– Только не проснись, мой миленький, - говорила она.
– Ты спи долго-долго, ты сытенький, сухой, чистенький. Я оставлю щелочку, чтобы ты мог дышать. Спи, мое солнышко.

И ребенок спал. Откуда же Анастасия могла знать, что Жора Хан приказал поварихе добавить в кашу большую дозу макового отвара, чтобы младенец не докучал своими криками, это и была основная причина, почему он разрешил Анастасии накормить мальчика. Повариха боялась до дрожи хозяина и приказ выполнила. Но когда хозяин вышел, быстро добавила в кашу еще молока, чтобы концентрация была пониже. Чтобы каши было столько же, женщина, обжигаясь, сама проглотила лишнее. Но все же оставшегося в каше отвара хватило для ребенка. Вот и спал Сашенька, не слыша шума. Хорошо, что сумка была твердая, держала форму. Особого неудобства для ребенка не было. Анабель актриса уложила в корзинку, предварительно тщательно завернув в простыню, укрыла с большой любовью так, что торчал только кончик носа. Туда же сунула диктофон. "Выручай, маменькино утешение!" - прошептала она. Потом сбросила в большой наружный карман сумки дорогие украшения - подарки Жоры (не стоит сейчас противоречить хозяину), застегнула сумку, оставив небольшую щель, взяла её, вышла в кухню. Она сейчас уйдет, повариху позовет с собой. Но поварихи уже не было, Жора отпустил пожилую женщину, она ему напоминала Агашу. Что не было поварихи, так это и к лучшему. Анастасия уйдет и одна. А теперь актрисе надо было попасть в кладовку - там был запасной выход из дома - и попробовать уйти тайком от Жоры. Уйти прямо в лес, среди которого Жора построил свой дом, спрятаться там. Анастасия знала, что за домом, с этой стороны, есть еще и глубокий овраг. Когда-то это было русло речки, но она давно высохла. На улице темно, может, удастся незаметно выскользнуть и пробежаться по мрачному дну оврага, а после затеряться среди деревьев. Даст Бог, не найдут её. Надежды на успех было мало, но не использовать этот мизерный шанс Анастасия не могла. Дверь в кладовку, к счастью, была не заперта. Анастасия зашла туда и увидела... Лизу, прикованную наручниками, о ужас, к ручке большого газового баллона. Это смешно, но всесильный Жора все никак не мог справиться с газовыми монополистами и провести к себе трубу с природным газом. Народу у него в доме кормилось последний год много, еды готовили тоже много. Поэтому в кладовке всегда стояло два запасных газовых баллона. От третьего тянулся металлизированный шланг в кухню.

– Лиза!
– рванулась к женщине Анастасия.
– Ты жива?

– Тихо, - ответила Лиза.
– Не кричи. Здесь все слышно. Может, и отсюда точно так же доносятся звуки в кухню. Вдруг туда зайдет Жора. Я слышала, как ты приходила с Сашенькой, ругалась на Жору. Ты молодец, не боишься его.

– Боюсь, еще как боюсь, - перебила Анастасия.

– И все равно спасибо тебе, что не подчинилась ему и покормила моего мальчика. Сашенька перестал плакать. А сейчас немедленно уходи отсюда. Ключи от входной двери здесь, на полке лежат. Я видела, как Жора их бросил здесь. Только, умоляю, Сашеньку моего с собой возьми. Спаси его. Придумай что-то. Ты ведь умная. Иди, принеси Сашу...

– Саша здесь, - Анастасия показала на сумку.
– Я его спрятала туда, я хотела убежать отсюда. Вот, я сейчас...

Она торопливо стала расстегивать сумку.

– Не надо, - остановила её Лиза.
– Вдруг Саша проснется. Беги быстрее отсюда. Бери сумку и беги. Сторож поможет тебе. Он хороший человек, он с отцом моим был в паре. Жора еще не знает.

– А как же ты?

– Куда мне?
– Лиза показала наручники.
– Пробовала уже... Да и с Жорой я должна расплатиться за все. За маму, за отца, брата....

– А может, попробовать освободить тебя?

– Нет. Сторож уже пытался. Просто так наручники не снимешь. Уходи сама, уноси Сашу. Только подай с полки зажигалку, Жора её с ключами на полке оставил.

Анастасия подала.

– Беги бегом быстро, куда глаза глядят, - приказала Лиза, а слезы катились по ее щекам.
– Я через пятнадцать минут открою газовые баллоны и взорву к чертовой матери этот дом вместе с Ханом. Тебя искать не будут, не до тебя будет, будут пожар тушить.

– А как же ты?
– Анастасия плакала.