– А что насчёт меня?

– Вы полночи сидите здесь, а потом работаете весь день. Вам тоже нужно спать.

Он усмехнулся:

– Нужно? Сейчас?

– Конечно. Вы не можете работать в таком напряжении. Я бы посоветовала вам провести какое-то время вне работы или уделить больше времени сну.

Его лукавая улыбка заставила её смутиться. Он над ней посмеивался?

– Ну, ладно! Почему вы улыбаетесь? Вы надо мной смеетесь?
– спросила она.

Он попытался спрятать улыбку, промелькнувшую в его тёмных печальных глазах. Но она казалась приятной заменой тому скорбному выражению лица, которое он часто носил, глядя на свою спящую жену.

– Я не смеюсь, мне просто весело.

– Хорошо, пусть будет так. Но вам нужно поспать.

– Не могу припомнить, когда в последний раз кто-то говорил мне, что делать.

Натаниэль откинулся на спинку кресла и посмотрел на свою жену. Мария не ушла спать, а осталась сидеть и позволила ему выговориться. Она не могла забрать его боль. Но, возможно, ему станет намного легче, если он выразит свои мысли. И таким образом боль уменьшится. Натаниэль продолжил:

– Вообще-то помню.

Они больше не смотрели и не касались друг друга. Оба сидели, откинув головы на плюшевые выступающие изголовья кресел и наблюдая за Шаррон.:

– Помните?
– напомнила Мари.

– Шаррон была единственным человеком, который мог сказать мне, что я должен делать.
– Он усмехнулся.
– И как я должен это делать.

После он продолжил описывать любовь своей жизни, её невероятную красоту и стойкую волю.

– Я вернулся домой с войны, когда та ещё не закончилась, но мой срок подошел к концу. Она писала мне, а я - ей. У нас до сих пор где-то в коробке хранятся те самые письма. Я не мог дождаться, чтобы снова её увидеть, услышать её голос и обнять.

Он потянулся вперёд и взял в свои руки хрупкую ладонь жены.

– Мне нужно показать тебе фотографии. Я понимаю, что перед тобой совсем не то, что вижу я. Я по-прежнему вижу полную жизни волевую девушку, к которой спешил домой, чтобы жениться на ней.

Мария ничего не говорила. К слезам, которые она пыталась прятать, прибавились еще эмоции. Она ощущала сильную печаль за мужчину, рассказывающего красивую историю своей любви - ту самую, что имела жестокий печальный конец.

– Я тебе когда-нибудь рассказывал, что её семья меня не одобряла?

В это было сложно поверить. Ведь Натаниэль Роулз был уважаемым бизнесменом.

– Нет. Но почему?

– Ну что тут можно сказать? Сначала я не понравился её отцу.
– И с усмешкой добавил: - Поверь мне, эти чувства были взаимны. Но основная причина заключалась в том, что у них были деньги. Не много, но они жили в достатке. А у меня за душой не было ни гроша. Он не верил, что я смогу обеспечить его дочь всем, к чему она привыкла.

Мари расплылась в улыбке:

– Но вы доказали, что он был неправ.

– Доказал.
– В его голосе не слышалось торжества, лишь меланхолия.

– А он признал, что был не прав?

– Нет. И оно понятно - настоящие мужчины не извиняются. Кроме того, он умер еще до того, как я сколотил свой первый миллион.
– Он взмахнул руками, обводя комнату вокруг.
– Это всё было для неё. И сейчас я должен держаться ради неё. Я не отступлюсь. Даже если она не со мной, я буду делать это ради неё.

– Она всё ещё любит вас.

Так удивительно легко продолжать этот душевный разговор и не смотреть друг на друга.

– Ваш голос её волнует. У нее начинает быстрее биться сердце, когда вы рядом с ней.

– Думаешь, она всё ещё понимает?

– В какие-то дни, в какие-то мгновения - да. Когда я только начинала работать, ей нравилось просматривать старые фотоальбомы. Мне кажется, это был её способ цепляться за старые воспоминания. Она рассказывала мне различные истории: о вас двоих в молодости, о мистере Самюэле и мистере Антоне. У вас обоих было, даже есть то, что посчастливилось испытать очень маленькому количеству людей.

Натаниэль посмотрел на часы.

– Мария, время уже далеко за половину четвертого. Тебе нужно немного поспать. Я останусь здесь до утра. Можешь сменить меня через три часа.

Когда она не сдвинулась с места, он поднялся и взял её за руку. Девушка заметила блеск в его глазах. Он размышлял о другом времени и другом месте.

– Я настаиваю на этом. Я хочу, чтобы ты немного отдохнула.

Она позволила себя поднять, её рука по-прежнему оставалась в его ладони.

– Спокойной ночи, Натаниэль.