– Егор, я что-то не то сказала?

– Ната, "то" - ты только молчала! Ты за пару часов умудрилась походя оскорбить всех в доме. И в первую очередь меня как хозяина. Я тебя очень прошу, если тебе вдруг еще придут в голову идеи, обсуди их сначала со мной наедине! И еще: одно из двух! Или твои дети умеют себя вести за столом и едят со взрослыми вместе, но ты тогда их промахи не комментируешь и тем более не орешь на всю комнату. Или они питаются отдельно, а ты их контролируешь, как считаешь нужным. То, что было сегодня - неприемлемо!

– Ты стал злым!
– обвинила она меня.

– Наташа! Бушарин - ученый с мировым именем! Почти все энергоблоки в стране производятся по его схеме. Меня упрашивали, чтобы я уговорил его прочесть хотя бы курс лекций в универе. Понимаешь - хотя бы один курс! Уже записалось более трех тысяч человек! Его ты послала учить детей в школу! Ван и Ли давно не выкупные, к тому же они принесли мне присягу, им просто в голову не придет что-то украсть! Но нет, ты упорно обвиняешь их в воровстве! Не первый раз уже, между прочим. Борис - сын Ярцева Льва Романовича! Знаешь такого?
– Наталья судорожно кивнула.
– Свой первый миллион он заработал в семнадцать, сейчас у него их десятки, а благодаря нему - у меня - сотни! Но при этом ты уверена, что мальчишки не знают расходов! Ната, это не я стал злым, это ты себя просто во всей красе показала!

– Но я же...

– Ради бога, молчи! Ты сегодня уже наговорила! Завтра приедет Бронислав и привезет новости. Пожалуйста, посиди денек тихо! Я уже устал перед всеми за тебя извиняться!

– Я... Прости меня!
– Наташка выскочила за дверь, а я вернулся в столовую проводить профессора после испорченного вечера.

Новости из Москвы всю неделю поступали противоречивые. Как и Наташка, я с трудом представлял, чем мне может навредить дело об убийстве купца, да и картинка постоянно не складывалась, но совету быть осторожным внял и тщательно вбил его в головы своих подчиненных. И то, что они нарыли, мне не понравилось: прямой связи со мной не было, но возможность надавить на меня у кое-кого появилась.

– Как видишь, твоего мужа и впрямь убили по заказу, - пригласил я Наталью, выслушав отчет Костина-младшего.

– Кто?
– выдохнула вдова.

– Сушкин Трофим Геннадьевич. Тот самый Трофим, что единственный нормальный из всей своры - я правильно цитирую? Сначала его, а потом твой управляющий - бывший уже, и душеприказчик по завещанию Ивана.

– Но почему?!

– Банальные зависть и жадность. А еще - возможность, как ему казалось. Это мы с тобой знаем, что Иван знал. Даже если не верить тебе - не мог он не догадываться, что Ваня не его сын, лично мне сразу бросилось в глаза сходство малыша с Гришкой. Но твои слова подтвердились - вот выписки из медицинской карточки Гавриленкова, тогда еще Гавриленко, бесплодие прописано черным по белому. И эта запись сделана задолго до вашей свадьбы.

– Ты разбираешься в этом узелковом письме?
– сыронизировала Наташка, глядя на жуткий почерк в копии страницы.

– Не забывай, я тоже врач. Недоучившийся еще, но врач. Так что мне здесь все ясно. Идем дальше. Несмотря ни на что, Иван о своем диагнозе не распространялся, его можно понять - это не то, чем будешь хвастаться. Так что Трофим искренне был уверен, что ты выдаешь своего ребенка за ребенка мужа, а он тебе верит. Он, похоже, даже мысли не допускал, что Иван мог знать, что воспитывает ребенка от другого! Честное слово, Гавриленков во всей этой истории для меня совсем с другой стороны открылся! Его было за что уважать.

– Да, - всхлипнула вдова.

– Трофим заказал Ивана, рассчитывая стать опекуном Сани, как ближайший родственник. Тебя он собирался выставить неверной женой и на этом основании опротестовать завещание. Не удалось. Гавриленков не стал бы тем, кем он был, если бы не обращал внимания на мелочи. Завещание железобетонное: все его состояние, а это на сегодняшний день примерно двадцать миллионов, делится на двух сыновей: Александра и Ивана. Независимо, чьи они биологически! Там такие формулировки - не подкопаешься! Тебе отходит вдовья доля - это около миллиона, и возвращается твое приданое - это еще один миллион, Иван твои деньги за это время приумножил. Вернемся к Трофиму. С завещанием он обломался, но остался твоим управляющим. Извини, но тебя обокрасть - это как у младенца конфетку отобрать. Ты бы даже не поняла, что тебя обворовывают. Это тебе не хозяйственные расходы высчитывать!
– не упустил я возможности ткнуть ее носом.
– Хотя, ты не совсем безнадежна! Стала его тормошить, проверять, разбираться.

– Я отвлечься хотела. Думала, делом займусь, не так тоскливо станет.

– Догадываюсь. Вместо того, чтобы занять тебя какой-нибудь ерундой, Трофим запаниковал. А тут как раз бумаги убитого грабителя всплыли. И в этой ситуации он, надо сказать, сам же себе и подгадил: если бы он при первом разбирательстве так старательно не доказывал в полиции, что ты кладезь всех пороков, на те записки не обратили бы внимания. Дело-то раскрытым считалось, думаешь, охота им было по новой к нему возвращаться? Но нашелся среди следаков въедливый и упёртый, и следствие возобновили по новым обстоятельствам. Только к тебе эти улики привести никак не могли, тот следователь, его зовут Максим Ираклиевич Юргин, - отблагодари потом сама - он почти сразу Трофима заподозрил. Хотя против тебя вроде бы больше доводов было. В общем, Трофим специально нагнал на тебя страху, чтобы спровадить подальше, а самому опустошить счета и скрыться. Тут уже мои сработали - есть у нас подразделение охотников за головами - скрутили его уже на следующий день. Он уже дал показания, так что к тебе вопросов нет.

– Значит, нам можно возвращаться?

– Вам можно было даже не уезжать, никаких обвинений тебе с самого начала предъявлять не собирались. Трофим слишком наследил, а Юргин оказался профессионалом.

– Спасибо, Егор!
– Облегченно расплакалась Наталья.
– Спасибо!

– Погоди благодарить. Кроме поимки Сушкина, я тебе ничем и не помог. Есть другая проблема.

– Какая?

– Незадолго до смерти Иван Иванович взял в банке кредит - восемнадцать миллионов под залог своей компании.