– Поздравьте меня, я только что проиграл червонец Тихону Сергеевичу! От вас, Егор Николаевич, казне одни убытки!

– Так предложение было шуткой?
– вскинулся я.

– Ничуть!
– перешел обратно на жесткий деловой тон император, - Я не склонен разбрасываться и шутить такими вещами, граф! Сейчас, разумеется, вы не готовы, но согласись вы, и несколько лет двадцать четыре часа в сутки вас натаскивали бы лучшие специалисты, не давая ни минуты передышки. Я в курсе ваших проблем и в курсе, что вы способны их преодолеть. Но как мне сказали знающие люди, безделье вам сейчас противопоказано. Вам нужно дело, которое займет вас целиком, обучение и практика с последующей в перспективе должностью как раз стали бы стимулом к жизни.

Судя по знакомым словам, Константин успел пообщаться с Большаковым. Интересно, как отчим перенес высочайшую аудиенцию? До сих пор в счастливом обмороке, или мать его уже откачала?

– И все же нет, государь, - произнося повторно отказ, я с признательностью склонил голову. Честно, не ожидал от императора такого участия в своей судьбе.

– Нет, так нет. Первую возможность отказаться вы использовали. Второе предложение: мне требуется новый директор имперского научно-исследовательского комплекса и советник по развитию промышленности, завязанной на алексиум. Подождите отказываться!
– прервал мою попытку заговорить Константин, - Это не столько научная, сколько административная деятельность. Комплекс, разрушенный вами, придется восстанавливать с нуля, это займет вас не меньше на год. Для научной работы у вас есть Бушарин. А ваши уникальные способности...

– Нет больше моих уникальных способностей, государь, - перебил я императора.

– Но, может быть, с восстановлением источника...
– впервые растерялся сбитый с нити разговора хозяин.

– Я все еще надеюсь на это, но вряд ли.

– Вот как. Мне очень жаль.

– Не надо меня жалеть, государь. Согласитесь, это очень скромная цена за жизни горожан. Даже если это спасло всего десяток, оно того стоило.

– Ваше самопожертвование спасло гораздо больше, чем десяток жизней. Вы, кстати, наверно не знаете, но благодарные жители столицы хотят установить на том берегу памятник. Уже и петицию в канцелярию подали. Тысячи подписей.

– Охренеть!
– вырвалось у меня, - Простите, государь, это от неожиданности. Лестно, конечно. Но если что - я против.

– А это не вам решать, - рассмеялся собеседник на мою реакцию.
– Итак, вернемся к моему предложению. Что вы на него скажете?

– Боюсь, что опять откажусь. Не в моих правилах советовать, но тому же Александру Леонидовичу Бушарину это назначение пришлось бы гораздо больше ко двору.

– А вы его отпустите?
– остро глянул на меня правитель.

– Если он согласится, то, разумеется. С чего мне возражать?
– я удивился самой постановке вопроса.

– С того, что дальнейшие его открытия уже не будут принадлежать вам. Многие на вашем месте не отпустили бы.

– Тот старт, что он мне дал, уже тысячекратно превзошел все самые смелые ожидания. Не знаю, поверите ли вы, но первоначально я всего лишь хотел, чтобы он собрал мне несколько рабочих энергоблоков.

– За язык я вас не тянул, это предложение получит господин Бушарин. Но поклянитесь, что вы ни словом, ни жестом не настроите его против!

– Клянусь, ни словом, ни жестом, ни мыслью! Я его еще подопну, если упираться начнет.

– Хорошо, но вы использовали вторую возможность отказаться. Третье предлагаемое назначение, оно не совсем назначение...

– Пока оно не прозвучало, могу я высказать просьбу?
– опять перебил я императора, но у нас шел такой разговор, что этикет давно остался за его рамками.

– Говорите, я вас выслушаю, - несмотря на кажущуюся простоту в обращении, Константину вовсе не понравилась моя вольность, так что во фразе явственно послышалось недовольство.

– То назначение, которое я хочу для себя... его еще не существует в природе...

Проговорили с императором мы еще почти три часа, прервавшись лишь на доставленный прямо в кабинет перекус. В приемной толпились сановники, из-за двери несколько раз выглядывал адъютант, но монарх гнал всех, выпытывая у меня подробности идеи. И лишь разложив все по полочкам, он вынес весьма неопределенный вердикт:

– Я подумаю.

– Благодарю, государь.

– Времени много, пора заканчивать. Анна хотела вас увидеть, пройдете?

– Таким?
– показал на уродливую стрижку и повязку, - Не стоит пугать ее высочество.

– Напрасно вы так, но, дело ваше. О времени следующей аудиенции вам сообщат.

– Благодарю, Константин Александрович.

В приемной напоролся сразу на десяток разновыразительных взглядов: от сочувствующих до откровенно злых. Поприветствовав всех, направился на выход, но еще в широком коридоре услышал окрик:

– Егор!

И плачущая, притянувшая меня к себе почти за уши великая княжна Анна, покрывающая поцелуями закрытый повязкой глаз, гладящая колючую макушку, подарила надежду, что у этой сказочки еще может быть если не идеальное, то хотя бы неплохое продолжение.