Генерал Александр Васильевич занимал высокий пост в генштабе. Местные власти не только уважали, но и побаивались его за резкую прямолинейность и крепкие слова по поводу любых беспорядков или несправедливости. «Подвесить за задницу» бездельника-бюрократа ему было вполне по плечу. Кстати, слова у него не расходились с делом, и кое-кому крепко доставалось за разгильдяйство. Быть подвешенным за «это самое место» никому не хотелось, и у генерала было полно врагов среди местных гражданских и военных чиновников.

Несмотря на то что в стране царил хаос, дом, даже по тем голодным временам был полной чашей. Генерал отоваривался продуктами в штабе по особой программе. Муж тоже привозил продукты с какого-то секретного военного склада. Однако не это было главным для нее. Она любила своего Валерия до самозабвения, и это чувство наполняло ее жизнь. Любить своего мужа! Какое это счастье, удовольствие и наслаждение для женщины! Уважать его… понимать его… заботиться о нем… Ждать его, скучать без него, спешить на встречу с ним, обнять крепко-крепко и покрывать нежными поцелуями его лицо, ощущая внутри горячую волну желания. Идти рядом с ним и гордиться им и завидовать самой себе, ловя восхищенные взгляды прохожих. Короче – Катя была счастлива в своем замужестве.

Единственное, что омрачало ее жизнь, – это трехмесячные командировки мужа в Чечню. В 1994 году российские войска официально вступили на территорию Чеченской республики. Там шла война. Еще не пришли в себя матери, потерявшие сыновей и мужей в Афганистане, а другие уже получают похоронки. Ребята призывного возраста любыми путями стараются не идти в армию. Они не хотят умирать за чужую нефтяную трубу в Чечне. Кремлевский монстр жаден и ненасытен. Ему независимость Чечни – нож в сердце. Ради наживы ему не жалко бросить под пули жизни тысяч своих парней.

На эти три месяца Катя замыкалась в себе. Внешне спокойная, она не знала ни минуты покоя, терзаемая постоянным страхом за мужа, хотя где-то в глубине души она никогда, ни на секунду не допускала даже мысли, что ее Гошев может не вернуться домой. Она всегда верила и всегда ждала его. И он знал это. Чувствовал. Верил.

– Ты знаешь, Катюха, – говорил он ей, – вот все вокруг рвется, горит и грохочет, а я в себе такую силищу чувствую, что никто пробить ее не может!

– Это я тебя защищаю, любимый мой. Я из любви волшебную сеть плету. Для тебя.

– Катюха… милая, как я тебя люблю! И ты не сомневайся, я всегда тебя любить буду. Давай сына родим?

– Давай.

Он подхватывал ее сильными руками и нес в их спальню на втором этаже. Музыка любви звучала до утра…

Юлька Дрозд ученица седьмого класса была беременна. Вообще-то она и понятия не имела об этом. Но 20 августа 1991 года, сев завтракать, она поняла, что есть ничего не может. Один только вид еды вызывал у нее тошноту, а любой проглоченный кусок – рвоту. Ангелина подумала, что дочь отравилась чем-то и вызвала «скорую». Врачи поставили девочке диагноз: «пищевое отравление» и увезли ее в инфекционку. После промываний и капельниц Юльке лучше не становилось. Просматривая результаты анализов, врач как бы про себя пробурчала:

– Ну, не знаю… ведь не беременная же она.

– А почему бы и нет? – подняла брови молодая медсестра, – они сейчас рано начинают!

– Да ей же только тринадцать исполнилось!

– Ну и что?!

– Сделайте анализ на беременность и покажите ее гинекологу.

Когда гинеколог и тест подтвердили, что девочка беременна, врач немедленно позвонила матери.

– Прошу вас, Ангелина Максимовна, срочно приезжайте ко мне. Есть серьезный разговор.

– Что-нибудь случилось с моей дочерью?

– Да. Случилось.

– Но у меня сейчас эфир. Это очень важно! Более важно, чем вы можете себе представить, – сказала она многозначительно.

– Это уж вы выбирайте, что для вас важнее, – не желая понимать каких-то скрытых намеков, сказала врач. Вам решать – эфир или дочь, – и она положила трубку.

– Черт! Мать твою! – громко выругалась Ангелина и, схватив плащ, помчалась к главному режиссеру.

Через тридцать минут она сидела перед завотделением и врачом. Телезрители не враз узнали бы телеведущую. Ни улыбки, ни победного взгляда.

– Господи, да она ж ребенок совсем! – выпучив накрашенные глаза на врача, говорила Ангелина.

– Если б это было не так, вопрос бы не стоял, – сухо ответила врач.

– А вы с девочкой разговаривали? Может, это изнасилование?!

– Ангелина Максимовна, мы со своей стороны обязаны заявить о случившемся в органы. Следователь Турковский приедет через час. Можете побеседовать с ним и с дочерью.

– Боже мой! Какой скандал! Все! Это конец моей работе! Конец карьере, репутации! Все газеты будут трещать! Что же делать? Что делать? Я прошу вас… пожалуйста, ради всего святого, сохраните это в тайне. У вас же есть клятвы какие-то, сохранять тайны! – И Ангелина разрыдалась, не забыв изящно прикрыть лицо уголком ажурной шали…