– Не то, чтобы там такие уж проблемы. Но Фиби все-таки девочка и мне как-то не кажется осуществимой идея так уж «влезать в ее шкуру». Есть земные юноши, которые живут подобным образом, но все равно все проявляется и воспринимается не так, как у девушек.

– Да не волнуйся! Моя Лю, хоть и девочка, но почти все воспринимает и проявляет именно что как мальчишка. Немного сложно было привыкнуть, но главное-то тут не одежда и не внешний вид. Осознавая, что в любом образе остаешься собой, задумываешься и о том, что и подопечный под своим образом… какой-то, на самом деле, особенный. Сначала мне не нравились эти занятия – Лю терпеть не может красивые наряды, мне не нравилось одеваться в ее стиле. Но постепенно оказалось, что у нас с ней совсем немало общего. Эх…

Почему-то опять погрустнев, девочка понурилась. Селестино заметил, что за разговором они немного поотстали от остального класса, пролетевшего дальше по коридору. Немного удивляло, что Дольче хочет быть в той небольшой группе, что поедет с подопечными, он-то думал, что она будет рваться в группу профессора Теренса, от которого большая часть девочек-ангелов в их классе фанатела с самого начала года.

– Ты молодец, так серьезно в этом году сосредоточилась на практике! – неловко похвалил Тино. Персиковое личико Дольче порозовело в тон перьям и нимбу.

– Да с чего «молодец»-то? Ничем не могу помочь Лю! С Эдуардом и то лучше получалось… Совершенно не знаю, что делать!

– Извини, вряд ли мои собственные «достижения» позволяют что-то советовать. Совершенно не могу понять систему ценностей подопечной, даже если знать все это, понимать – совсем другое дело! И правильного взаимодействия второй год подобрать не могу. Тогда этот иностранный студент казался хорошей идеей, а что в итоге? Только заставил ее пережить очередное разочарование без всяких понятных причин! Не объяснить же, почему у ангела с землянином ничего на может быть…

Детское личико одноклассницы почему-то зарделось еще сильнее, даже леденцово-прозрачный нимб странно мигнул, как от скачка напряжения.

– Я… то есть, не знаю… ну! – Дольче помотала головой, словно отряхиваясь. – Можешь сказать ей, будто тебе, ну, то есть, не тебе, а этому «иностранному ученику» вообще не нравятся девушки. С землянами так случается, заодно и с Персонификацией легче – почему вдруг у парня окажутся те же ее интересы. Ну, как будто…

Поперхнувшись в первый момент вдохом, Тино рассмеялся.

– Тебе, кажется, надо меньше читать земной «Интернет», милашка! – потеребив, как ребенку, легкие пышные волосы Дольче, со смехом пожурил он. – На столь наивных девочек это действует странным образом.

– Фр-р, ну, а что тут такого? Любовь, если хочешь знать, прекрасна во всех своих проявлениях! Если это настоящая…

– И у твоей подруги Раф?

– А… ну, – девочка слегка сникла. – и у Раф, да, тоже. Надо ведь научиться отличать! Бывает так, что в смятении чувств люди и Вечные совершают опрометчивые или даже кошмарные поступки, но это не значит, что причина в самой любви, просто они запутались, не устояли перед соблазнами, на которые навесили ярлык «чувства»! А настоящая любовь всегда должна быть светлой, к кому угодно, даже если к дьяволу или… или, - старательно глядя в сторону она едва слышно вставила. – или Вечного к человеку! На Кощунство не чувства толкают, а неумение совладать с соблазнами, это разные вещи! И для Рейны…

– Да уж. Моя подопечная вот совершенно не отличает чувств от соблазнов, потому и разочаровывается раз за разом. Ищет утоления страсти в красоте, тщеславия в соперничестве с подругами, алчности в ожиданиях знаков внимания… и думает, будто влюблена. В очередной раз…

Остановившись, Дольче зажмурилась и зачем-то похлопала себя ладошками по пылающим щекам.

– У меня все немного сложнее. Прости, я знаю, что у тебя за подопечная, тебе, наверное, странно это слышать! Но Лю запуталась не в соблазнах, а в настоящих, но не тех – чувствах. Александро один из самых близких и дорогих для нее людей, он прекрасный друг, понимающий, замечательный, добрый и умный… к такому нельзя было не привязаться всей душой, а потом они начали взрослеть – и Лю решила, что эта привязанность и есть любовь! А ему нравится совсем другая девочка, как друг, Лю должна поддерживать его и помогать, но ее собственные чувства теперь в полном смятении! И она не может меня услышать… я и сама, наверное, себя бы не слышала, если бы, предположим, попала в подобную историю! Если Лю искренне признается во всем сейчас, ее сердце будет дважды разбито: потому что он влюблен в Глорию и потому, что их дружба после неловкого признания никогда уже не будет такой, как раньше! Естественно, что она этого боится… я и сама боюсь! Очень-очень боюсь… наверное, поэтому и работаю так плохо в качестве Хранителя. Кабале учит нашу подопечную всем этим плутням, а я ничего не могу поделать – ведь это оттягивает время и позволяет Лю еще немного прожить, ничего не меняя…

– Ты же не думаешь, что ей хорошо жить так? – удивился Тино. Дольче опять принялась пунцоветь.

– Нет… ей так плохо. Но страшно, что все может вообще рухнуть, понимаешь. Я сама не знаю, что мне делать, что за совет я могу дать Лю?

Да уж, с эмпатической связью с подопечной у Дольче все и без всякой Персонификации, похоже, было даже чересчур хорошо. Проблемы воспринимала буквально как свои собственные. Тесная связь это, конечно, хорошо, но все же Хранителю полагается смотреть со стороны, не забывая о непредвзятости и не проникаясь так сильно человеческими страстями.

– Уверен, у тебя все получится! – оптимистично заверил Селестино, решив не придираться к чрезмерной сопереживательности и без того нервничающей девочки. Хотелось бы помочь… будь он сам хоть немного более компетентным хранителем, непременно попытался бы помочь, но свои-то проблемы решить никак не получается!

– С каких это пор ты стал тут ворковать с цыпочками, пернатый? Аж жаль, что этому клубничному тортику сейчас явно не до тебя! – встретив противника за поворотом со смешком осведомился Риммон, когда Дольче, спохватившись, бросилась догонять компанию своих подружек. – Решил хоть так проникнуться интересами нашей малышки?