– Нет.

Тут я совсем затормозила:

– Так что же это?!

– Это и есть "родовая метка". У атамана на плече, у Дайка чуть выше левого локтя, а у Граса вокруг шеи, у самого основания. У мелкого Олли вокруг правого голеностопа, а у лысого Лакрана, тоже где-то на ноге, потому что ни на руках, ни на шее не было.

– А может у Плешивого тоже не было? Ты же, вернее я, то есть мы - так будет правильней сказать - толком не видели?

– Хочешь знать, почему я пришёл к такому выводу?

– Хочу!

– Лакр как-то говорил атаману, когда ты сидела у камней и рисовала, почти не слушая их, что ты навлечёшь на них беду, что ты шпионка ангалинов и искусно притворяешься, чтобы узнать, где золото. Когда Карелл спросил, почему он так решил, Плешивый ответил, что раз у тебя нет родовой метки, значит ты "превращённая", а не обычная женщина. И на самом деле ты - ящерица, а не человек, так как не бывает, что бы на человеке не было метки. А древние легенды говорят, что только ангалины знают тайну "превращения". Так же твой странный запах, который так понравился атаману, очень подозрителен. Карелл сначала рассмеялся и сказал, что это всё сказки и полный бред, а также что "превращения" чушь, в которую могут верить только идиоты, но потом он задумался. Этих доводов достаточно?

Я молчала.

– Из этого понятно, что и у Лакрана есть "родовая метка"?

– Понятно... Спасибо, что рассказал... Я почему-то совсем этот разговор упустила, хотя и слышала.
– Разговаривать дальше уже не хотелось.
– Давай закончим на сегодня, хорошо? Что-то я устала... Много новой и странной информации.

– Конечно, дорогая, отдыхай, - и щелчком пальцев выключил в библиотеке свет.

Открыла глаза я уже глубокой ночью. Сквозь листву поблёскивало сверкающее ночное небо. Я приподнялась, достала флягу и сделала несколько глотков: воды оставалось совсем мало. "Надо будет родник поискать, Дайк говорил их тут много".
– Я заткнула пробку и легла. Мысли вернулись к рассказу Мозгового.

"Вот же Лакр гад, а?! Правильно я его "плешивым" окрестила, сразу мне не понравился: жуткий, скользкий тип. Если бы не Дайк с атаманом, то он бы меня покалеченную сначала изнасиловал, а потом прирезал без всяких сожалений. Вот почему мой Нянь так беспокоился и вот почему в то утро, когда я проснулась первой, Карелл, заметив, что я рассматриваю его "метку" так злобно глянул, что я до вечера не могла успокоиться и не могла понять, чем могла его разозлить. А причина-то вот в чём: этот лысый насочинял про меня каких-то баек и ввёл главарю в уши. Скотина! Сволочь! Какие ангалины?! Какие превращения?! Я и про золото только перед побегом узнала. Хотя про ангалинов Дайк упоминал, интересно, кто они такие? Я - ящерица! Полный бред! Да... вовремя, вовремя я смылась... Стало смешно. Действительно смылась! Я вспомнила спуск как по трубе и потоки воды. Точно, смыло как в канализацию! Я захихикала.

– А кто-то отдыхать собирался?
– сказал укоризненный голос.

– Всё, всё, всё. Уже сплю.

Весь следующий день прошёл в длительном переходе. С самого утра я нашла ягоды, которые часто собирал Дайк. Вот радости было! Я объела почти весь куст и взяла немного с собой, завернув в большие листья. Вяленое мясо, конечно, хорошо, но запас не бесконечен и мешок уже стал значительно легче, хоть я и старалась экономить.

Вода нашлась к полудню, для этого даже не пришлось ничего специально делать. Просто обходя большие заросли, я спустилась в овражек и чуть не наступила в маленький ручеёк. Наполнив флягу и натерев всё, что можно соком голубеньких цветочков, которых в овраге было очень много, я продолжила путь на юг. А ещё через сутки, вышла к реке.

С моей стороны берега были довольно обрывистые, а вот с противоположной более пологие, но поросшие густой и высокой растительностью. "Ладно, пойду вниз по течению. Поищу, где удобнее переплыть, может и найдётся место поуже", - решила я. Но, не пройдя и нескольких шагов, послышался шорох, потом какие-то звуки, как всхлипывания, а потом... Детский голос сказал:

– Та-ма!

Я резко обернулась. Среди высокой травы стоял ребёнок, годика два, не больше. Пухлые ручки и ножки, чумазое личико с грязными разводами, тёмные, почти чёрные волосики, торчащие в разные стороны с висящими травинками и другим мусором и огромные пуговицы влажных карих глазюк.

– Тама!
– малыш повторил и протянул ко мне ручонки.

Упав на колени, я схватила ребёнка в охапку:

– Маленький... Как же ты тут оказался?! Где твои родители?
– приговаривала я, прижимая его к себе и поглаживая по спинке.
– Ах, ты ж мой хороший!
– я, не переставая тискала его, а малыш, вцепившись мне в волосы малюсенькими пальчиками, захлюпал носом и заревел.

– Тихо, тихо, маленький, тихо... успокойся, не плачь. Я с тобой, ты не один, я рядом, ничего плохого не случиться...
– пыталась я его успокоить, да и себя тоже. Не переставая гладить, я встала и начала оглядываться, держа ребёнка на руках: "Что же делать? Где, кого искать? Не может быть, что бы ребёнок был здесь один!"

– Эй, э-э-эй, люди!
– завопила я.
– Кто-нибудь?! Э-э-эй! Кто дитё потерял?! Кто-нибудь!
– я кричала, пока не охрипла. Но ответа не получила. Река тихонько текла, ветер шелестел листвой - вокруг слышались только обычные звуки леса. Пока я кричала, малышок затих, но держался за меня ещё крепче.

– Что же мне с тобой делать?
– Я присела на траву, держать ребёнка было тяжеловато. Малыш был красивый, хоть и грязный, только непонятно мальчик или девочка. Приподняв его замурзанное личико, я улыбнулась и спросила: