– Ты кто? И как тебя зовут?
– естественно, что на ответ я не рассчитывала. Просто продолжала разговаривать и улыбаться.
– Вот меня, - я ткнула пальцем в себя, - зовут Карина. А как тебя зовут, маленький?

Ребёнок рассматривал меня, не разжимая ручонок и через несколько секунд выдал:

– Та-ма!
– и при этом так солнечно улыбнулся, показав маленькие зубки, что от умиления навернулись слёзы.

– Ну, тама, так тама!
– опять притянув его к себе, я соображала, как поступить.

"Такой маленький ребёнок не мог уйти далеко, значит, где-то рядом есть селение, хотя Дайк говорил, что хорошо обжитые земли начнутся ещё через пару дней пути от реки и по другую сторону. Но кто знает...
– я почесала нос, - как я шла и правильно ли держала направление. Может я сократила путь или отклонилась в сторону, но в любом случае факт остаётся фактом: на руках ребёнок и нужно искать людей или вместе с ним идти дальше".

Пока я так размышляла, малыш пригрелся и заснул, но пальчики продолжали крепко держаться за мою рубашку. Я вгляделась внимательней и слегка ощупала ребёнка: он не был тощим, но и пухленьким его никак нельзя было назвать, если и потерялся, то не очень давно. Рубашечка из плотной, но мягкой ткани грязно-серого цвета с длинными рукавами и тёмно-коричневые штанишки, порванные в нескольких местах, сквозь дыры в которых просвечивала нежная смугловатая кожа. На одной ножке был обут коротенький сапожок или ботиночек с завязками, а другая босая. Не считая нескольких царапин и укусов насекомых, других видимых повреждений не было. В темных всклокоченных волосах, от которых пахло тиной, застряло несколько слизких водорослей. "Ребёнок был в воде!
– уверилась я.
– И как только не утонул! В рубашке родился, наверно".

Теперь стало понятно, что делать дальше: нужно переправляться на другой берег - малыш оттуда. Тихонько сопя, найдёныш, спал на моих руках и, глядя на такое милое личико, совсем не хотелось его будить. Громко причмокнув, малыш засунул пальчик в рот. "Голодный совсем, - посетовала я на свою глупость.
– Разговоры разговаривала, а покормить не догадалась, вот тупица. Хотя чем? Вяленым мясом?"

Хотя чему удивляться-то, своих детей у меня не было, да и не будет уже. И благодарить за это надо свою дурость, наивность, непроходимую глупость и "неземную любовь" в виде бывшего мужа. Который категорически не хотел детей, "пока не встанем на ноги", как любил он повторять. Но как оказалось, мой супруг, только мне так говорил. А я, дурочка влюблённая, повелась на уговоры, верила всему, заглядывала в рот, ловя каждое слово и получила...

Тяжелейшее осложнение, после прерывания беременности и приговор врачей. Оставалось только кусать локти и выть по ночам, глядя на своих племянников, таких классных мальчишек моей сестры. Всё! Не хочу об этом вспоминать! Сама во всём виновата, и ничего уже не попишешь. Я вытерла рукавом слёзы.

Малыш зашевелился. Распахнув глазки с длинными пушистыми ресницами, он опять улыбнулся и произнёс своё любимое, как я уже поняла, слово:

– Та-ма!

Я засмеялась:

– Ох, тама, ты моя чумазая!
– И завалившись на спину, опять начала его тискать.

Кормёжка, на удивление, никаких проблем не доставила. Когда я распотрошила свои запасы и предложила найдёнышу кусок вяленого мяса, то и опомниться не успела, как он сточил его за несколько минут.

– Ну ты, грызун!
– восхитилась я и предложила второй. И этот кусок постигла та же участь.
– Всё, хватит пока, - покачала я головой, когда это чудо из семейства грызунов, протянуло ручку за следующим.
– После голодовки сразу много есть нельзя. Могу на десерт предложить тебе вот это.
– И протянула жменю, собранных утром ягод. Десерт был проглочен ещё быстрее. Напоив ребёнка водой, я запаковала мешок, попутно дожёвывая свою долю.

Малышок сначала сидел и наблюдал за мной, а потом, махнув ладошкой на ближайшие кусты, опять сказал:

– Та-ма!

– Что, тама?

– Та-ма.

Похоже, он понял, что я его совсем не понимаю. Поэтому, совсем не по-детски, вздохнул, поднялся и потопал, раскачиваясь, в кусты. Ничего не оставалось, как последовать за ним. Это чумазое чудо сидело в кустах на корточках, спустив штанишки, и делало свои дела, ну понятно какие. Мне было прекрасно видно, что это мальчик. Закончив, он поднялся и, пытаясь держать падающие штанишки, поковылял ко мне. Понятно в чём была проблема - в завязках. Узел "бантиком" исправил положение. Я погладила его по голове:

– Ты не просто ребёнок, малыш, ты - вундеркинд!
– Хотя может все дети здесь такие, самостоятельные. Поживем, увидим...

Место для переправы на другой берег нашлось быстро. Я не прошла и часа с мальчонкой на руках, как увидела относительно пологий спуск к воде, а на противоположном берегу песчаный пляжик, чуть ниже по течению. Отлично! Если немного и снесёт течением, то, как раз прямо туда, а там лесок с любимыми деревьями для ночёвки, можно будет костёр разжечь, обсушиться и заночевать. Осталось только сообразить, как организовать заплыв. Если бы я была одна, то ни минуты бы не тормозила, потому что плавала как рыба. Но теперь, есть "прицеп", за который я отвечаю.

Когда я начала спускаться, малыш отцепился и на четвереньках начал задом сползать вниз.

– А молодец, мышонок! Мышонок!
– Я захохотала.
– Слышишь, маленький? Вот и прозвище, подходящее для тебя придумалось.

Последовав его примеру, я развернулась ногами вперёд и медленно съехала за ним вниз по песчаному склону. После некоторых размышлений, я пришла к выводу, что привязывать ребёнка к себе опасно, мало ли что: плыть метров сорок, не меньше и какая живность тут водится неизвестно, развязать мокрую веревку, когда буду плыть, не получится, а если не привязать... как ребёнок удержится? Вот задача-то... Дело близится к вечеру, нужно ещё и ночёвку подготовить - медлить нельзя.