– Не была я ни с кем, кроме тебя!
– прошипела она и со всего маха влепила Полякову звонкую пощёчину.
– Сколько же в тебе подлости и злости!

– Ах ты тварь! Ты об этом ещё пожалеешь!
– пригрозил Поляков, прижимая ладонь к щеке.

– Я напишу заявление в милицию, что ты меня изнасиловал!

– Запомни детка, ты никто!
– Сергей наклонился к ней и шептал в самые губы.
– И поверят в мой рассказ. А я изложу свою версию. Ты сама пришла ко мне в палатку, и всё было добровольно!
– Он откинул окурок в кусты и направился в кафе.

Анька осталась одна. “Всё вполне закономерно. И на что только рассчитывала? Что можно было ожидать от этого подонка?”, - думала она.

В полной прострации направилась к дверям, а в голове одна мысль: “С беременностью надо что-то делать. Срочно! Пока ещё срок маленький…”.

Юлька и Алинка ждали Аню у дверей.

– Ну как?
– Новикова сразу набросилась на неё с расспросами.

– Потом расскажу, - Кондрашова направилась в туалет.
– Дайте сигарету.

– Ну, хотя бы вкратце!

– Сказал, что это не его ребёнок. И значит проблемы мои…

– Надо всё рассказать Анатолию Васильевичу, - предложила Юлька.

– Нет! Не хочу… мне … стыдно…

Анька застыла у зеркала, уставившись в своё отражение большими серыми глазами. Юлька шагнула к ней, осторожно тронула её за плечо:

– Это Полякову должно быть стыдно. Ты только не переживай… мы что ни будь, придумаем. А сейчас пойдём…

– Идите… я догоню.

Подруги развернулись и быстро направились к дверям, оставив Кондрашову одну.

Анька выкурила сигарету, поправила пряди волос и вышла из туалета. Она уже была у самого выхода, когда услышала за спиной резкий окрик Евгения:

– Эй, Нюрка подожди!

Она остановилась, но не обернулась. Сильная рука Женьки больно сжала её плечо, властно развернула лицом к себе.

– Я всё знаю!
– бесцеремонно сверля её презрительным взглядом, процедил он сквозь зубы.
– Только не могу понять, чем он лучше меня?

– О чём ты?

– Что у тебя с Поляковым?
– цепкие руки Женьки держали её за оба плеча, деться было некуда.
– Он только что мне рассказал, как ты с ним…

– Тебя это не касается!
– взяв себя в руки, спокойно ответила Аня.

Последние слова взбесили Ананьева. Он крепко сжал пальцами её лицо и впился в губы поцелуем. Женька целовал её долго, а Анька на протяжении всего поцелуя стояла не подвижно. Она просто онемела от страха. “Просто какое-то дежавю” - ей казалось, что всё это уже было с ней. Девушку просто окатил панический ужас.

Но Женька не видел и не чувствовал того что происходило с Кондрашовой. Он был ослеплён обидой. Выпитое спиртное ударило ему в голову, и Ананьев уже ничего не соображал. Он сходил с ума по Аньке, а она дразнила его - не подпуская к себе. А потом унизила своим предательством, переспав с Поляковым.

– Не надо, - отстраняясь от него слегка поморщившись, попросила она.

Женька ослабил хватку, тихая просьба возымела отрезвляющий эффект.

– Прости… Я дурак! Я очень - очень люблю тебя!
– он взял её за руку, приложил ладонь к своей груди.
– Я всё тебе прощаю…

Анька попыталась вырвать свои пальцы.

– И то, что я беременна от Полякова?

– Это не правда…

– Это правда!
– Аня в раздумье смотрела куда-то мимо него.

Евгений побледнел и отшатнулся от неё. На какой-то момент Кондрашовой показалось, что он сейчас её ударит. Но нет, Ананьев сжимал пальцы в кулаки.

Аня повернулась и пошла. Уже на выходе, за прозрачными дверями обернулась, чтобы в последний раз посмотреть на Женьку. Боль в его глазах сменилась отчаянием, они что-то кричали, о чём-то молили. Но нет, не услышала, не поняла…

Кондрашова отвернулась и направилась к девчонкам, ждущим её. А Евгений уткнулся лбом в холодную стенку…

Отдалённый шум. Из какого-то окна доносились звуки медленной композиции. Анька так глубоко погрузилась в свои мысли, что не заметила, как оказалась в своём дворе.

Девушка остановилась, и села на пустую скамейку…

***

Татарину что-то не спалось этой ночь. Вытащив из кармана пачку “Космоса”, он только сейчас заметил, что она пуста. И именно в этот момент ему жгуче захотелось курить. Валера посмотрел на часы - пять утра. Решив, что уснуть он всё равно не сможет, схватил на ходу со столика ключи от машины и, хлопнув дверью, вылетел из квартиры.

Потом он так и не смог себе объяснить, что на него нашло в то ранее утро, почему он поехал не к ближайшему круглосуточному ларьку, а к дому, где жили Кондрашовы. Но чтобы его туда не тянул, Татарин приехал именно в этот двор, где на скамейки сжавшись в комочек, плакала Анна.