– А теперь самая интересная и сложная часть наших состязаний – объезд. Наши бравые наездники уже показали нам, насколько хорошо они умеют держаться в седле, но следующее испытание – испытание для настоящих мужчин – покажет, насколько силен их дух, ибо им предстоит состязаться не между собой, но с самой природой.

Он вернулся на свое место. Подручные из толпы снова установили убранную ранее ограду так, что в центре образовалась огороженная с четырех сторон просторная площадка.

– Ну, наконец-то, – вздохнул мистер Пристон, усаживаясь рядом с Пати. Девушка удивленно посмотрела на него. Бросив на нее быстрый взгляд и заметив ее удивление, мужчина пояснил. – Это самая сложная и интересная часть родео. Научиться ездить верхом может каждый, но укротить нрав дикой лошади, найти с ней общий язык и заставить покориться твоей воле… – он прищелкнул языком. – Вот в чем истинное мастерство! К тому же, Алан Сомерс и Том Паркер давно соперничают. Они одного возраста и состязаются друг с другом с первого участия в Последнем Родео. С переменным успехом. Так что нас ждет весьма интересное зрелище.

Пати ничего не ответила и чуть пожала плечами. Восторг мистера Пристона был ей не совсем понятен, поскольку девушка имела довольно смутное представление о том, как объезжают лошадей. Нахмурившись, она устремила взгляд на огороженное пространство, куда как раз вывели красивую гнедую кобылу.

– Итак, – объявил мистер Питерс. – Первым порадует нас мистер Сомерс, который продемонстрирует свое искусство, усмирив вот эту красавицу-трехлетку по кличке Комета. Если ее характер хоть немного соответствует имени, то нас ждет потрясающее представление, – усмехнувшись, добавил судья и сел на место.

В ограду вошел Алан. Подойдя к лошади, он несколько раз провел ладонью по ее лоснящейся изящной шее, а затем ловким движением взлетел в седло. От неожиданности красавица нервно всхрапнула и застыла на мгновение, пытаясь понять, что произошло. Все затаили дыхание. Кобыла всхрапнула еще раз, а затем застывшую тишину разорвало протестующее ржание, и она встала на дыбы. Чтобы не вылететь из седла, Алан что есть силы натянул поводья и наклонился вперед. Лошадь тяжело опустилась на передние ноги и метнулась в сторону, пытаясь избавиться от неприятной ноши. На мгновение показалось, что ей это удастся, но всадник удержался. Широко раскрыв глаза, Пати наблюдала за развернувшимся внизу поединком человека и животного, не в силах отвести взгляд от этого завораживающего зрелища. Однако противостояние не продлилось долго, и спустя десять минут мистер Сомерс спрыгнул на землю и, взяв усмиренную лошадь под уздцы, направился к выходу. Кобыла покорно следовала за ним, не делая даже попытки освободиться. Толпа зааплодировала. Пати вздохнула с облегчением и только тогда поняла, что все это время сидела, затаив дыхание.

– Это было великолепно, – прошептала она.

Не сводя глаз с вольера, мистер Пристон разочаровано поцокал языком.

– Довольно смирная оказалась кобылка, – заметил он. – Чуточку посопротивлялась – и все. Слишком просто. Ладно. Будем надеяться, что другие не сдадутся так легко.

Он принялся рассказывать о технике объезда, но до сознания Пати доходило едва ли не одно слово из трех. Все ее внимание было сосредоточено на вольере, где уже появился второй наездник. Секунды летели одна за другой, складываясь в минуты, часы. Участники сменяли друг друга и далеко не все из них уходили с победой, уводя за собой покоренное животное. Однако серьезных травм пока не было, и зрители, включая Пати, продолжали увлеченно наблюдать за волнующим зрелищем.

Наконец мистер Питерс объявил Тома, а в вольер ввели огромного вороного жеребца. Он шел неторопливо. Скорее даже шествовал, с достоинством переставляя длинные стройные ноги и чуть поводя лоснящимися шелковистыми боками, словно король, почтивший своим присутствием подданных. Роскошная грива волной струилась вдоль изящно выгнутой шеи, а в черных глазах светились упрямство и почти человеческий ум. В каждом движении этого великолепного животного чувствовались сила, мощь и какая-то первобытная дикость, почти жестокость. Это был достойный противник. Остановившись в центре площадки, жеребец повел глазом и, подняв голову, громко всхрапнул, словно бросая вызов. Из толпы понеслись восхищенные вздохи, а мистер Пристон даже присвистнул от удовольствия.

– Ого! – пробормотал он, разглядывая коня. – Вот это я понимаю! Действительно великолепное животное! Король. Поистине король. Но и Том – не промах. Они друг друга стоят, а значит, сейчас мы увидим нечто. Старый Паркер говорил, что парень с начала сезона мечтал проехаться на этой громадине. Сейчас у него будет шанс исполнить свое желание.

– Почему на нем нет седла? – вдруг спросила любовавшаяся жеребцом Пати.

– Вероятно, потому что Тому оно не нужно, – мэр усмехнулся. – Я же говорю, что нас ждет первоклассное зрелище.

Пати недоуменно посмотрела на него, затем на жеребца внизу и снова на мэра, ее глаза изумленно распахнулись.

– То есть… Вы хотите сказать, что… – недоверчиво пробормотала девушка. – Вы хотите сказать, что мистер Паркер будет объезжать эту громадину без седла?!

– Именно, – довольно кивнул Итон Пристон, не замечая ее смущения.

Пати открыла рот, собираясь сказать еще что-то, но не произнесла ни слова и, откинувшись на спинку кресла, застыла, потрясенно глядя на животное внизу. В этот момент в вольер вошел Том и не спеша направился к коню. Остановившись рядом, он ласково погладил его по шее. Жеребец тихо всхрапнул и надменно покосился на молодого человека. Тот не торопливо отстранился, стараясь не делать резких движений, и, собрав поводья, одним движением взлетел на мощную спину.

– Началось, – прошептал мэр.

Жеребец нервно переступил с ноги на ногу, а затем вскинул голову, и воздух сотрясло протестующее ржание. Но это было не то ржание, которое издавали Комета и остальные предшественники, это был исполненный жгучей злобы, ненависти и неудержимой ярости рев дикого животного, внезапно лишенного свободы. Мотнув головой так, что его роскошная грива взметнулась в воздух, жеребец с силой рванулся в сторону, встал на дыбы и застыл, приняв почти вертикальное положение. Окружающие затаили дыхание, кто-то испуганно ахнул. Том моментально наклонился вперед и, обхватив руками шею жеребца, прижался к ней. По рядам пронесся вздох облегчения.