«Какой он все-таки странный. И что его связывает с Антуанет? Почему он просил отвести его именно к ней? О чем они говорили? Впрочем, это не мое дело. И все же… После этого он изменился».

Еще несколько секунд Жоа с беспокойством смотрела на него, а затем пожала плечами и вернулась на свое место. Сев на стул, она окинула оценивающим взглядом аккуратно сложенные стопки чистой перевязки и принялась готовить раствор карболки.

– Мадемуазель.

Обернувшись, Жоа удивленно посмотрела на стоящего позади нее Креста.

– Да?

– Вы не можете мне сказать, где сейчас мадемуазель Делакруа. Я хочу поговорить с ней.

Жоа внимательно всмотрелась в лицо мужчины, но на нем застыла привычная непроницаемая маска ледяного спокойствия.

– Полагаю, она у себя в комнате, – вздохнув, ответила девушка.

Не сказав ни слова, тот повернулся и направился к двери. Чуть прищурившись, Жоа задумчиво смотрела ему вслед. Крест шел медленно, но прямо и уверенно.

– Месье.

Он остановился, но не обернулся. Жоа встала и быстро подошла к нему.

– Вы идете к мадемуазель Антуанет? – тихо спросила девушка.

Мужчина медленно повернулся, и их глаза встретились. Несколько мгновений он внимательно смотрел на нее своим странным непроницаемо-черным взглядом, и только широкие плечи чуть напряглись, словно готовясь принять невидимый удар.

– Да, – наконец произнес он голосом, в котором явственно прозвучали нотки высокомерия и ледяного предупреждения.

Услышав их, Жоа мягко улыбнулась, словно давая понять, что вовсе не собирается вмешиваться не в свое дело, а тем более делать какие-то выводы или судить его или Антуанет.

– В таком случае, не могли бы вы передать ей, чтобы она не спешила на дежурство. Я поговорила с начальником и медсестрами, и мы немного изменили расписание. Она свободна еще одну смену.

Уголки губ Креста дрогнули в едва заметной улыбке, но последовавшая за этим фраза была такой безукоризненно вежливой и была произнесена таким холодным и официальным тоном, словно он говорил с дамой из высшего общества на светском приеме, и даже самый строгий блюститель нравов не смог бы найти в ней ничего предосудительного.

– Хорошо, мадемуазель.

Он продолжил свой путь, но у самой двери задержался и, обернувшись, вдруг улыбнулся ей настоящей искренней улыбкой, полной простого человеческого тепла и благодарности.

– Спасибо, – одними губами шепнул он и вышел из палаты.

Остановившись перед знакомой дверью, он замер в нерешительности и чуть нахмурился, словно сомневаясь в правильности принятого решения, но затем все же тихо постучал и, не оставляя себе времени на раздумья, вошел внутрь. Антуанет стояла у стола, склонившись над большой чашкой с водой, и умывалась. На ней было все то же серое платье, но без передника и косынки, которые аккуратно сложенной стопкой лежали на стуле рядом.

– Жоа, – не оборачиваясь, пробормотала женщина, стряхивая капли воды, и потянулась за полотенцем. – Извини, что опоздала. Я сейчас приду.

Ответом ей была тишина. Отложив полотенце, Антуанет удивленно обернулась и замерла. Широко распахнутыми глазами, в которых, сменяя друг друга, кружились изумление, растерянность, настороженность, страх, боль и радость, она молча смотрела на стоящего у порога мужчину, не в силах сделать ни единого движения или произнести хотя бы слово.

– Крис, – наконец едва слышно шепнула она одними губами.

Крест медленно подошел ближе и остановился прямо перед ней. С минуту они молча смотрели друг другу в глаза.

– Тебе не нужно никуда идти, – так же тихо ответил он. – Жоа просила передать, что она договорилась с остальными и они изменили расписание. Ты свободна до следующей смены.

Эти слова привели ее в чувства. Чуть отступив назад, Антуанет опустила голову и принялась нервно поправлять растрепавшиеся прядки волос.

– Вот как? – пробормотала она, пытаясь скрепить их шпильками. – Понятно. А почему ты здесь? Что-нибудь случилось?

– Нет… Да.

Антуанет удивленно посмотрела на него и чуть улыбнулась.

– Очень точный и определенный ответ. Люблю такие. Так «нет» или «да»?

Крест не ответил, длинные ресницы плавно опустились, скрывая его глаза. Снова воцарилась тишина. Антуанет ждала, чувствуя, как внутри нарастает тревога.

– Крис, что случилось? – наконец не выдержала она.

– Ничего. Только…

– Что только? Да прекрати ты мучить меня!!! – в голосе женщины послышались слезы.

Он снова поднял на нее глаза, только теперь их бездонная тьма больше не была холодной и непроницаемой, в ней судорожным пламенем бились отчаяние, горечь, бесконечная боль и… надежда. Робкая, едва заметная, словно пламя свечки на фоне бушующего пожара. Отчего-то его глаза напомнили ей две свежих открытых раны, сочащихся кровью и страданием.