– Я не знала, что делала.

– Как ты могла не знать?

Подтекст остался невысказанным, но он все же там был. Она должна была знать, потому что все знали, что озвучивание имени Айзека несло за собой последствия. То есть, все, кто принадлежал Милене.

Ну, она не принадлежала Милене, и одиночество одержало над ней верх той ночью, когда они встретились в таверне Маидры. Когда он приблизился к ней, несмотря на ее угрожающий «держись подальше» взгляд, который она всегда носила, чтобы защититься, ее лицо дрогнуло от его яркой улыбки. Никто и никогда раньше не смотрел на нее так, будто она была красива и интересна.

Они разговаривали несколько часов, и прежде, чем она это осознала, она попалась в его ловушку. После того, как она нарушила больше правил Люка, чем считала возможным, и неохотно встала, чтобы уйти, он спросил ее имя. Грета, не задумываясь, просто отплатила любезностью.

Просто зови меня Айзек.

Так она и сделала. Видимо, не имело значения, что ты был просто неосведомленным человеком, которому никто не потрудился объяснить правила. Она стала уязвимой для него. Все еще была уязвима.

– Не имеет значения, почему я не знала!
– ее руки сжались в кулаки.
– Мое невежество не давало тебе права обманывать меня, - закрыв глаза, она попыталась вспомнить, где она была на самом деле, заставляя свое сознание получить подсказку и...

А ну. Черт побери. Просыпайся.

– Ты проснешься только тогда, когда я буду готов отпустить тебя.

– Тогда что ты хочешь от меня?

Его знойный взгляд прошелся по ней. В ее животе безумно затрепетало, и она отступила, уповая на Бога, чтоб не покраснеть:

– Ты читаешь мои мысли?

Он фыркнул:

– Я в твоей голове, узнаю каждую частичку тебя.

Ее лицо горело от смущения:

– Ты заблуждаешься, если думаешь, что можешь узнать, кто я, или чего я хочу, шпионя за мной в моих снах. Это сфера фантазии, и хотя это интересное место, чтобы посещать его время от времени, мы оба должны жить в реальном мире, не так ли?

– Ты можешь возводить стены, Грета, но, в конце концов, я сломаю их все. Не будет никакого секрета, который ты сможешь сохранить, или частички тебя, которую я не узнаю...
– он наклонился вперед, его голос понизился до шепота.
– До мельчайших подробностей.

Ее колени задрожали от этой мысли. Близость означала слабость. Слабость, которую он, очевидно, пытался использовать. Теперь она это поняла. Его появления в ее снах... все эти разговоры... хитрый замысел, чтобы подорвать ее защиту.

Он намекал, что никогда не хотел быть королем, но, конечно же, он хотел. Кто не хотел бы? Он был властолюбивым гоблином, настолько полным высокомерия. Она почувствовала себя идиоткой, что не увидела этого, пока не стало слишком поздно.

Она не собиралась - не могла - допустить то, что он заставил ее чувствовать. Это был путь к катастрофе, даже если часть ее испытывала желание, узнать точно, насколько близкими они могли стать.

Она лихорадочно думала. Грета не просто должна проснуться, она должны найти способ раз и навсегда положить конец этим визитам. Пока у нее не исчезло желание сопротивляться.

– Зачем тебе это вообще нужно? Поверь мне, я ничуть не интересна.

– Ты интригуешь меня.

Грета фыркнула. Она была никем. Меньше, чем никем. У нее и близко не было силы гоблина, ни грамма красоты нимф, ни доли волшебства эльфов или фей. Она сглаживала свои незначительные формы враждебным угрюмым взглядом и множеством слоев одежды, чтобы помешать кому-либо рассмотреть ее слишком пристально и задаться вопросом, почему она была такой исключительно невыразительной.

Нет, он не мог знать ее тайну. Если бы он знал, то к настоящему моменту зарезал бы ее в лесу. А если бы он не захотел пачкать руки сам, то даже Люк не защитил бы ее от линчевания толпы, которую он послал бы за ней.

– Убирайся из моей головы.

Он улыбнулся:

– Но я только забрался сюда.

– Я не хочу, чтобы ты был здесь.

Его рука снова поднялась к ее щеке. Она вздрогнула, но он только убрал волосы со щеки. Она задержала дыхание. Даже знание, что его прикосновения были не настоящими, не остановили мурашки, которые пробежали по телу к ногам.

Через, казалось, вечность, он опустил руку, выглядя задумчивым:

– Ты такая скрытная и колючая, Грета. Зачем это?

– Не твое дело.

– О, мне кажется моё. На самом деле, мне кажется, что то, кто ты, и что ты делаешь, очень даже моё дело.

Он шагнул ближе, и она отступила, приготовившись защищаться, если он попробует «убедить» её говорить. Но гоблин только схватил ее за руки, словно собираясь притянуть в объятия.

Она напряглась и положила между ними руку - ему на грудь. Его сердце колотилось быстро, может так же быстро, как и её, и она могла почти представить, что это было реально. Она подняла взгляд, чтобы обнаружить, что он напряженно смотрит на нее. А затем Айзек действительно притянул ее ближе. Достаточно близко, чтобы прижаться лбом, шепча: