Когда прозвучали первые сообщения о разгроме гитлеровских войск под Москвой, Мальц вместе с группой режиссеров и операторов смонтировал материалы советской кинохроники и написал дикторский текст сценария «Москва дает отпор».

В 1944 году вышел в свет его роман «Крест и стрела».

О том, что происходит в фашистской Германии, писали прежде всего немецкие писатели-эмигранты — Лион Фейхтвангер, Анна Зегерс и другие.

Позже мы узнали и книги, написанные в самой Германии, — книги Келлермана и Фаллады. После войны публикуются все новые и новые документы о подпольном антифашистском немецком сопротивлении. Но тогда, когда писалась и издавалась книга Мальца, все это было почти никому не известно.

В странах, подвергшихся нападению и оккупации, в том числе и в нашей стране, фашисты воспринимались как полчища диких зверей. И было очень трудно, почти невозможно разобраться— а есть ли среди них и нормальные люди, люди с рудиментами совести.

Умом, сознанием мы, конечно, и тогда понимали, что фашизм есть явление классовое, что гитлеры приходят и уходят, а немецкий народ остается, что ведь именно немцы дали человечеству Гёте и Бетховена, Гейне и Маркса, Тельмана и Томаса Манна…

Но чувствовали мы иначе. Рядом были убитые, раненые, замученные. Были погибшие жизни, была опрокинутая судьба, была ленинградская блокада, были бездомные дети… А виною всему был немец — немец вообще, собирательный образ с наших военных плакатов, который так прочно вошел в сознание миллионов людей, в самую глубину их подсознания, что после войны наши маленькие дети, увидев живых — обыкновенных — немцев, удивленно говорили: «Они как люди».

Книга Мальца «Крест и стрела» была среди тех, что отвечали на вопрос, как возник и побеждал фашизм, как ему подчинялись обыкновенные немцы и, главное, как в самой Германии зрело сопротивление.

С приходом фашизма к власти та проблема выбора, которая была основной в творчестве Мальца, стала проблемой миллионов людей. Каждый человек, хотел он этого или нет, вынужден был выбирать.

В центре романа «Крест и стрела» — немецкий рабочий, в конце концов избравший борьбу против фашизма, немец, оставшийся Человеком.

В августовскую ночь 1942 года рабочий военного завода Вилли Веглер выкладывает на поле сено в форме стрелы — так, что острие стрелы указывает на замаскированные в лесу корпуса, — и поджигает это сено. На крик хозяйки фермы прибегает эсэсовец и тяжело ранит Веглера.

И вот, словно кинопленка, медленно прокручивается обратно человеческая жизнь. Вместе с комиссаром гестапо Керром, специально прибывшим расследовать «дело о диверсии», открываем мы досье Веглера. Ответы на подробнейший вопросник однозначны: нет, не было, не состоял, не участвовал, нет, нет, нет.

Веглер — «чистокровный ариец», образцовый рабочий, за день до поджога награжденный правительственной наградой — крестом «За военные заслуги».

Опросы свидетелей, товарищей по работе, любимой им женщины не дали никаких путеводных нитей для полицейского комиссара. Остается предположить одно, успокоительное для стоящих у власти: Вилли сделал это в припадке сумасшествия, он был невменяем.

Действие романа — как и всегда у Мальца — строго ограничено во времени, с указанием часов и минут; и это заставляет читателя непосредственно ощущать движение часовой стрелки. Развивается это действие в двух планах.

В настоящем — тяжело раненный Веглер лежит на койке, в заводской больнице, медленно возвращается к нему сознание, а как только он придет в себя, его ожидает мучительный допрос, пытки и казнь. Здесь время исчисляется минутами, предельно уплотнено. Казалось бы, герой абсолютно беспомощен. Но все яснее работает мозг, — а пока мысль действенна, он еще может быть опасен для «них». У него в руках одно оружие: он может сорвать бинты и покончить с собой. Останавливает лишь стремление выяснить, не напрасным ли был его поступок, заметили ли его сигнал английские самолеты, прилетят ли они бомбить завод. Мысли и чувства самого героя и окружающих его людей в течение суток и составляют микросюжет произведения.

Поведение Вилли на больничной койке передается главным образом через поток сознания героя. Это помогает писателю глубже проникнуть в его внутренний мир. Вместе с тем временами кажется, что говорит, думает, сомневается, скорбит и радуется не простой рабочий Веглер, а писатель Мальц. Это несколько разрушает достоверность образа.

Второй план — прошлое.

Мальц рассказывает, как сложилась в Германии жизнь простого рабочего Вилли Веглера; как судьба его страны изменялась, а он, Веглер, пытался жить обособленно, на своеобразном необитаемом острове, но остров этот затопило в фашистском море; писатель рассказывает, как судьба этого рабочего и судьба его родины скрестились в тот трагический и прекрасный момент, когда Веглер окончательно избрал борьбу.

Немцы принимали фашизм, покорялись фашизму по тысячам индивидуальных мотивов — из трусости и подлости, из фанатизма и равнодушия, в надежде на «завтрашний» переворот, в надежде на то, что все совершающееся слишком невероятно, чтобы быть правдой, — и многим и многим другим.

Перед читателем проходит множество фашистов: руководитель местной организации фашистского «Трудового фронта» Баумер — архитектор, пришедший в партию по «идейным мотивам» во время безработицы 1929 года. Его взгляды, его уверенность в победе немцев сильно поколебались после того, как немцы были разгромлены под Москвой, однако эти свои колебания он, разумеется, скрывает. Это демагог, иезуитски оправдывающий самые подлые преступления.