– У тебя сегодня хорошее настроение, Розали, – констатировал Нильс уже более строгим голосом, но с той же, обаятельной улыбкой на своих губах.

– Спасибо, Нильс, – как-то нервно произнесла я, повернувшись спиной к парню и перекладывая последние оладьи на тарелку. Выключаю плиту, при этом чувствуя, как его настойчивый взгляд скользит по мне.

– Я подумала, что проснувшись, ты захочешь поесть. Надеюсь, ты не зол на то, что, не спросив? – проговариваю я умеренным тоном, пытаясь не быть слишком тихой и не выдавая свои эмоции и громко бьющееся сердце.

Беру тарелку, поворачиваясь лицом к парню, который, не скрывая своей ухмылки, и даже показывает мне ее совершенно откровенно. Я ставлю на стол еще одну тарелку, при этом быстро расставляю пару тарелок вилок и чистых салфеток, что нашла на самой верхней полке шкафа.

– Нет, все хорошо. Но хозяйничай в следующий раз в более прикрытой одежде, – проговорил Нильс, от чего мои губы дрогнули и приоткрылись в смущении. Вновь на щеках румянец, и я опускаю голову, пряча свои глаза, в которых сразу же отобразилось все мое состояние.

– Да, хорошо, – соглашаюсь с его условиями, нервно потеребив рубашку и приспустив ее еще ниже, так, чтобы ее края почти легли на колени. Нильс высокий и с прекрасным, широким телом, а так же высок, и его рубашка на мне, почти как простыня, чему я рада.

– Милая, посмотри на меня, – просит Нильс, от чего я невольно хмурюсь. Он слишком нежен, что заставляет почувствовать неуверенность. Поднимаю свой взгляд, что полон непонимания, и разглядываю его глаза, которые отображают ярким блеском, когда он спокоен и его нечего не беспокоит. – Подойди ко мне, – вновь просит, не повышая голоса и не пробуя рычать. Я с неудобством ерзаю по стулу, все еще с не уверенностью смотря на Нильса. – Ну же, детка, – парень почти заставляет своей настойчивостью поднять с места и обогнуть стол.

Стаю около него, и Нильс прикасается к моей талии, от чего я шумно вбираю воздух. Он сидит довольно расслаблено, но я почему-то не могу упустить свою напряженность. Возможно, мне мешает тот факт, что я должна быть его невольницей?

Кудрявый медленно завивает свои руки вокруг меня, и подтягивает к себе, практически, как мне показалось, бережно, сажает на свои колени. Смущение не смело покидать меня ни на долю секунды, и даже больше, мне казалось, оно меня разъест из самого нутра. Крепко сцепляю губы в тонкую полоску, зажато, но все еже смерено и безмятежно сижу коленях парня.

– Ты боишься меня или не доверяешь? – помедлив, спрашивает Нильс, принуждая всем своим видом смотреть ему в глаза. Меня передергивает от его вопроса, и несомненно, он это почувствовал.

Страх и недоверие? Да, наверное, я испытываю это каждый день.

– Нет, все хорошо, – качаю я головой, пытаясь не быть с ним искренней, и воспринимать его таким, какой он есть. Я все еще пытаюсь не встревать в его рутину жизни, и оставаться там, где хочет сам ее хозяин. Но Нильс меня тянет намеренно, почти принудительно таща за руку.

– Боишься или не доверяешь? – настойчиво, почти с грубостью и строгим голосом подавил он, усилив хватку на спине, и вынуждающее смотрел на меня.

– И то, и другое, – выдохнула я, а голос пал почти к шепоту, ведь Нильс раздраженно набрал воздух, отвернувшись от меня, словно я казалась ему совсем безнадежной и никому ненужной.

Только Нильс повернулся, он был наготове что-то сказать, но я перебиваю его:

– Разве это так важно? Нильс, боязнь испытывает каждый человек, и я в том числе. И знаешь, мне действительно страшно, что однажды, ты не сможешь обуздать своего зверя внутри, и он накинется на меня. Думаю, это не будет тем, что я испытала на своем же столе, а куда хуже, – пряча свое лицо в волосах и отворачивая его, я начинаю откровенничать с ним, хоть и не должна. – А когда боишься, разве можно доверять? Только если все равно на свою жизнь, а мне бы хотелось…– я не могу договорить, как Нильс прислоняет к моим губам палец, в знак, чтобы я замолкла и я растеряно смотрю на него.

Веркоохен задумчиво изучает меня, когда я полностью заинтересована в том, чтобы услышать парня.

– Доверие никогда не строиться на страхе, Роуз, – запомни это, – тихо проговаривает он каждое слово мне на ухо, пройдясь своими пальцами по позвоночнику так, что я выгибаюсь от щекотки. – Тогда, я был зол, но ты ведь понимаешь, что сама спровоцировала конфликт, – мягко говорит он, а я прикрываю глаза. Вспоминать о том, что он делал совершенно, не хотелось, но в памяти все еще слышались мои крики и неприятная боль.

– Ты говорил много вещей, и они мне не понравились, и это…– Нильс вновь перебивает меня слышным «Тс-с-с», из-за я чего я сдерживаю недовольное фырканье, пытаясь быть вежливой.

– Если я скажу, что это была, лишь мера, чтобы напугать тебя?

– Тогда у тебя это вышло, – тихо и даже почти обидно отвечаю я, чувствуя как ком в горле сковал меня и если я продолжу говорить, то слезы смогут пробежаться по щекам совсем невольно.

– Детка, я не хочу, чтобы ты боялась меня и моих движений в твою сторону, ты ведь даже дрожишь, когда я с тобой начинаю говорить. Доверяй мне, и ты позабудешь о чувстве боязни, – говорит он, а я кусаю губу. Он издевается. Сначала пугает, и его целью есть только одно – поместить страх, ведь раньше был мягок, но теперь убеждает меня, что я не должна его бояться. Что делать мне, когда он сам не знает, что в его голове?